JК
Подземный человек :: Джексон Мик
Страница: 3 из 279День был, конечно, довольно ясный и свежий, но какой-то хрупкий, будто вылитый из стекла, и хотя небосвод был чист, я почувствовал в воздухе прохладу, которая тихо звенела со всех сторон, предупреждая, что осень не за горами. Переполнявшее меня дурное предчувствие стало, наконец, невыносимым, и я был вынужден оставить оленя на попечение Клемента.
В молодости я думал, что старость будет напоминать ощущения в конце долгого удачного дня: приятная усталость, что неизменно проходит наутро после хорошего сна. Но теперь я знаю, что стареть — значит постепенно обнаруживать, что твое тело — не более чем мешок неуемных болей. Старость — всего лишь плохая работа барахлящего механизма. Даже мой сон, прекрасное забвение, на которое я всегда полагался, желая восстановить силы, теперь, похоже, испортился, как будто сбился с шагу. Мои пальцы на руках и ногах холодны в любое время года, словно огонь во мне медленно угасает.
Решил пойти домой через Коровью Опушку, где заметил лениво порхающую сороку. Дважды сплюнул, снял шляпу, сказал: «Доброе утро, Госпожа Сорока», затем огляделся — не видел ли кто моего маленького ритуала. Определенно с каждым годом я становлюсь все суевернее. В прежние времена я просто кинул бы в нее камнем. А теперь сжимаюсь, как испуганный ребенок.
Пройдя еще сотню ярдов по тропинке и обогнув Лошадиное Кладбище, я неожиданно наткнулся на огромную неопрятную ворону, которая сидела на полусгнившем пне, широко расставив лапки. Я заметил ее только за десять футов и замер как громом пораженный.
В молодости я думал, что старость будет напоминать ощущения в конце долгого удачного дня: приятная усталость, что неизменно проходит наутро после хорошего сна. Но теперь я знаю, что стареть — значит постепенно обнаруживать, что твое тело — не более чем мешок неуемных болей. Старость — всего лишь плохая работа барахлящего механизма. Даже мой сон, прекрасное забвение, на которое я всегда полагался, желая восстановить силы, теперь, похоже, испортился, как будто сбился с шагу. Мои пальцы на руках и ногах холодны в любое время года, словно огонь во мне медленно угасает.
Решил пойти домой через Коровью Опушку, где заметил лениво порхающую сороку. Дважды сплюнул, снял шляпу, сказал: «Доброе утро, Госпожа Сорока», затем огляделся — не видел ли кто моего маленького ритуала. Определенно с каждым годом я становлюсь все суевернее. В прежние времена я просто кинул бы в нее камнем. А теперь сжимаюсь, как испуганный ребенок.
Пройдя еще сотню ярдов по тропинке и обогнув Лошадиное Кладбище, я неожиданно наткнулся на огромную неопрятную ворону, которая сидела на полусгнившем пне, широко расставив лапки. Я заметил ее только за десять футов и замер как громом пораженный.