JК
Поиск предназначения или Двадцать седьмая теорема этики :: Стругацкий Борис
Страница: 44 из 94"
"Великолепно заменяет воспитание только одно - добродушие."
Он позвонил Виконту - впервые за две недели. Виконт не замедлил явиться. С бутылкой кюрасо. Они выпили кюрасо, и Станислав похвастался новыми афоризмами. Виконт отреагировал ворчливо-восторженно. Он был сегодня особенно похож на Пушкина - маленький, изящный, кучерявый, красивый: серые живые глаза меж черных ресниц. Виконт. Ваше сиятельство. Станислав почувствовал, что соскучился по нему. И тогда по какому-то наитию он извлек из стола последнюю распечатку "Счастливого мальчика" и сунул ее в протянувшуюся (лениво) искалеченную ладонь.
Уже через минуту, наблюдая унылый нос, уныло ползающий по унылому тексту, он пожалел о своем порыве. ("Чувство - злейший враг опыта".) Но было уже поздно. И он только налил себе еще кюрасо.
Впрочем, ничего страшного не произошло.
- Недурно, - сказал Виконт, дочитав последнюю страницу. - Но этого никто не напечатает.
- Почему? - спросил Станислав, вдруг задохнувшись. Слова Виконта поразили его. Он и думать себе не мыслил о том, чтобы это напечатать.
- Потому что никто этого не напечатает никогда, - объяснил Виконт вполне безапелляционно и снова полез унылым носом своим в рукопись, явно там что-то выискивая.
Станислав молчал, забыв про сигарету, которую только что собирался закурить. Он пытался представить, как все это должно выглядеть с точки зрения какого-нибудь редактора.
"Великолепно заменяет воспитание только одно - добродушие."
Он позвонил Виконту - впервые за две недели. Виконт не замедлил явиться. С бутылкой кюрасо. Они выпили кюрасо, и Станислав похвастался новыми афоризмами. Виконт отреагировал ворчливо-восторженно. Он был сегодня особенно похож на Пушкина - маленький, изящный, кучерявый, красивый: серые живые глаза меж черных ресниц. Виконт. Ваше сиятельство. Станислав почувствовал, что соскучился по нему. И тогда по какому-то наитию он извлек из стола последнюю распечатку "Счастливого мальчика" и сунул ее в протянувшуюся (лениво) искалеченную ладонь.
Уже через минуту, наблюдая унылый нос, уныло ползающий по унылому тексту, он пожалел о своем порыве. ("Чувство - злейший враг опыта".) Но было уже поздно. И он только налил себе еще кюрасо.
Впрочем, ничего страшного не произошло.
- Недурно, - сказал Виконт, дочитав последнюю страницу. - Но этого никто не напечатает.
- Почему? - спросил Станислав, вдруг задохнувшись. Слова Виконта поразили его. Он и думать себе не мыслил о том, чтобы это напечатать.
- Потому что никто этого не напечатает никогда, - объяснил Виконт вполне безапелляционно и снова полез унылым носом своим в рукопись, явно там что-то выискивая.
Станислав молчал, забыв про сигарету, которую только что собирался закурить. Он пытался представить, как все это должно выглядеть с точки зрения какого-нибудь редактора.