Поиск предназначения или Двадцать седьмая теорема этики   ::   Стругацкий Борис

Грязной скотиной надобыть, сальной и поганой, чтобы в этой ситуации поверить в грязное...

Сеня слушал его, оскалив желтые свои могучие зубья, словно собирался сорвать колпачок с очередной пивной бутылки, потом сказал непонятно:

- Ну да, ну да... "Отелло не ревнив, он доверчив"... - и вдруг заорал: - Так ты все это мне и напиши! Ты же ничего этого не написал, ты же мне здесь анекдот изложил и больше ничего... Говоришь лучше, чем пишешь, а потом сам же и раздражаешься! Демосфен, пальцем деланный!.. Гомер очкастый, доморощенный...

Ничего переделывать Станислав не стал. Просто - не сумел. Перечитал, вычеркнул несколько лишних эпитетов, убрал совсем эпизод с дракой в поезде и рассуждение о том, что такое Иосиф - библейский Иосиф - в судьбе Марии и Христа, зачем он нужен и почему появился в предании. Все остальное оставил, как было. "Пусть клевещут..."

Пересилил мучительный страх, дал прочитать Лариске, - но чтобы тут же, при нем. Она читала, а он садил сигарету за сигаретой и украдкой, искоса, за нею наблюдал. Она поразительно была похожа на его Марию. Господи, думал он панически. Хоть бы ей понравилось. Хоть немножко. Ну, пожалуйста!.. Он и сам не понимал до сих пор, оказывается, как это все важно для него - словно судьба его сейчас должна была решиться...