Поиск предназначения или Двадцать седьмая теорема этики   ::   Стругацкий Борис

Ежеватов принял его лично, швырнул на рычаги телефонную трубку, еще горячий, еще раскаленный после очередной телефонной драки, и рявкнул ему, сверкая очами: "Б...дей надо п...дячить, правильно я понимаю, Станислав Зиновьевич?!" И только после этого перешел к делу - очертил круг задач и сферу ожиданий. Станиславу надлежало заниматься программой АНТИТЬЮРИНГ: доводить до ума машинную программу, способную опровергнуть давнюю идею Тьюринга, что-де машину можно будет назвать мыслящей тогда, когда диалог с нею (обмен письмами, скажем) невозможно станет отличить от диалога с человеком. Собственно, программа такая уже вчерне была создана, надлежало только отшлифовать ее до безукоризненного блеска и доказать окончательно, что нет и быть не может никакого разума машины, а есть только разум, ловкость и квалификация программиста... (Виконт по этому поводу произнес задумчиво: "Хм... С тем же успехом можно объявить, что нет и быть не может никакого разума у человека, а есть одна только ловкость и квалификация воспитателя-педагога...")

И тут внезапно позвонили из "Красной зари" и попросили зайти. Срочно. Сегодня же. Лучше бы - вчера. Но можно и завтра... Он сразу же забыл все афоризмы, Тьюринга, Ежеватова и даже Лариску, которой именно назавтра был обещан "день сельских наслаждений"... Он надел свой самый официальный и самый новый костюм и явился в редакцию за десять минут до назначенного срока. Ждать редактора ему пришлось всего лишь сорок две минуты.

Редактор поздоровался за руку, предложил сесть и сразу же принялся говорить.