Поиск предназначения или Двадцать седьмая теорема этики   ::   Стругацкий Борис

Он говорил быстро, много и неразборчиво, - казалось, нарочито неразборчиво: он словно бы не хотел, чтобы его понимали. При этом он время от времени без всякой необходимости перелистывал рукопись, как будто желая как-то проиллюстрировать свои тезисы примерами из текста, но тут же подавляя в себе это желание. Станислав моментально перестал понимать, о чем идет речь, и только поражался очками редактора - это была какая-то супердиоптрийная оптика при супермодерновой оправе. Впрочем, он уловил главное: рукопись редактору нравилась, но следовало обязательно учесть замечания рецензентов. Замечания прилагались, и Станислав надеялся, что потом, в спокойной домашней обстановке, он в этих замечаниях разберется и, разумеется, их учтет. Готовность учесть нарастала в нем с каждой минутою, и поэтому он только кивал, поджимал значительно губы и вежливо улыбался, когда у него возникало ощущение, что редактор берет шутливый тон. Потом в звуковой каше промелькнуло словечко "сократить".

- Сократить? - переспросил он на всякий случай.

- Да, - сказал редактор решительно, захлопнул папку и стал завязывать тесемочки.

- На сколько страниц? - спросил Станислав, уже прикидывая, что эпизод с газиком можно будет без особых потерь выкинуть.

- До двух листов, - сказал редактор, протягивая ему папку.

- То есть? - ошарашенное воображение предложило внутреннему взору Станислава результат такого сокращения: два жалких листочка рукописи первый и последний.

- Н-ну, примерно до пятидесяти страниц.