JК
Маленькая торговка прозой :: Пеннак Даниэль
Страница: 10 из 348Последним кадром, который он запечатлел в заключение этого небольшого сеанса, было мое лицо, влажное от слез.
***
Я провел по лбу тыльной стороной ладони и сказал:
– Спасибо, Джулиус!
Так как пес и ухом не повел, я сам подошел к нему и повторил:
– Нет, в самом деле, спасибо! Вот примерная собака, которая защищает своего хозяина!
Обратись я к чучелу, набитому соломой, результат был бы тот же. Джулиус Превосходный все так же сидел у окна и спокойно, с упорством японского художника, смотрел, как течет Сена. Пусть мебель летает по комнате, пусть его хрустальный фетиш поплатился за Талейрана собственной головой, Джулиусу Превосходному наплевать; свесив голову и высунув язык, он смотрел, как течет Сена, а вместе с ней – баржи, ящики, башмаки, любовь... В полной неподвижности, так что даже громила, должно быть, принял его за произведение художника-примитивиста, сделанное из слишком тяжелого материала, чтобы его могла сдвинуть с места разбушевавшаяся стихия.
Меня вдруг взяло сомнение. Я опустился рядом с ним на колени и тихонечко позвал:
– Джулиус?
Нет ответа. Один запах.
– Мне еще только твоего припадка не хватало!
Все семейство Малоссенов проживало в постоянном страхе, ожидая его приступов эпилепсии. По словам Терезы, это всегда предвещало катастрофу. И потом, такое не проходит бесследно – кривая шея, язык на сторону...
– Джулиус!
Я схватил его на руки.
Нет, вполне живой, теплый, светло-бежевый окрас, псиной воняет со всех сторон: Джулиус Превосходный в полном здравии.
***
Я провел по лбу тыльной стороной ладони и сказал:
– Спасибо, Джулиус!
Так как пес и ухом не повел, я сам подошел к нему и повторил:
– Нет, в самом деле, спасибо! Вот примерная собака, которая защищает своего хозяина!
Обратись я к чучелу, набитому соломой, результат был бы тот же. Джулиус Превосходный все так же сидел у окна и спокойно, с упорством японского художника, смотрел, как течет Сена. Пусть мебель летает по комнате, пусть его хрустальный фетиш поплатился за Талейрана собственной головой, Джулиусу Превосходному наплевать; свесив голову и высунув язык, он смотрел, как течет Сена, а вместе с ней – баржи, ящики, башмаки, любовь... В полной неподвижности, так что даже громила, должно быть, принял его за произведение художника-примитивиста, сделанное из слишком тяжелого материала, чтобы его могла сдвинуть с места разбушевавшаяся стихия.
Меня вдруг взяло сомнение. Я опустился рядом с ним на колени и тихонечко позвал:
– Джулиус?
Нет ответа. Один запах.
– Мне еще только твоего припадка не хватало!
Все семейство Малоссенов проживало в постоянном страхе, ожидая его приступов эпилепсии. По словам Терезы, это всегда предвещало катастрофу. И потом, такое не проходит бесследно – кривая шея, язык на сторону...
– Джулиус!
Я схватил его на руки.
Нет, вполне живой, теплый, светло-бежевый окрас, псиной воняет со всех сторон: Джулиус Превосходный в полном здравии.