JК
Маленькая торговка прозой :: Пеннак Даниэль
Страница: 222 из 348» Она плакала все время, пока читала, и в этом не было ничего трогательного. Обезвоживание организма, ничего больше. Я думал, она здесь на месте и скончается, от потери влаги. Автобусу пришлось высадить нас посреди дороги. Они не могли допустить, чтобы ребенок захлебнулся в собственных слезах у них на борту в самый день открытия. Стоя подо львом Данфера [30] , Изабель посмотрела на меня:
– Я знаю, почему Ставрогин вел себя как сумасшедший в «Бесах».
Сейчас ее глаза были сухие, как камни в печке. Я думал только об одном: как наполнить ее влагой, чтобы она смогла поплакать хотя бы еще раз в жизни.
– Он изнасиловал девочку.
Ну, что я мог на это ответить?
– И ты знаешь, что сделала эта девочка, Лусса?
– Нет.
– Она погрозила ему пальцем
– И все?
– А что еще, по-твоему, может сделать маленькая девочка?
– Ну, я не знаю.
– А потом она повесилась.
Тут она опять начала всхлипывать, но уже без слез. Это было ужасно, потому что я боялся, как бы ее костлявое, как кол, тело не проткнуло уже тогда набухшую голову.
– Я, когда вырасту...
Она задыхалась:
– Когда я вырасту, на меня никто не сможет напасть.
И тут вдруг она рассмеялась своим победным смехом, ты знаешь, этот ее шипящий смех... Она нарисовала в воздухе силуэт своей огромной головы, посаженной на костлявое тельце, и весело повторила:
– Как и сейчас, никто!
***
Лусса уже почти вышел из палаты, он держался за ручку двери и испытывал смутное желание, чтобы его �
– Я знаю, почему Ставрогин вел себя как сумасшедший в «Бесах».
Сейчас ее глаза были сухие, как камни в печке. Я думал только об одном: как наполнить ее влагой, чтобы она смогла поплакать хотя бы еще раз в жизни.
– Он изнасиловал девочку.
Ну, что я мог на это ответить?
– И ты знаешь, что сделала эта девочка, Лусса?
– Нет.
– Она погрозила ему пальцем
– И все?
– А что еще, по-твоему, может сделать маленькая девочка?
– Ну, я не знаю.
– А потом она повесилась.
Тут она опять начала всхлипывать, но уже без слез. Это было ужасно, потому что я боялся, как бы ее костлявое, как кол, тело не проткнуло уже тогда набухшую голову.
– Я, когда вырасту...
Она задыхалась:
– Когда я вырасту, на меня никто не сможет напасть.
И тут вдруг она рассмеялась своим победным смехом, ты знаешь, этот ее шипящий смех... Она нарисовала в воздухе силуэт своей огромной головы, посаженной на костлявое тельце, и весело повторила:
– Как и сейчас, никто!
***
Лусса уже почти вышел из палаты, он держался за ручку двери и испытывал смутное желание, чтобы его �