JК
Портреты его детей :: Мартин Джордж
Страница: 23 из 57 — Она схватила тарелку с остатками завтрака и швырнула в него. Он уклонился, и тарелка разбилась об стену. — Если мне не нравится твоя грязная книжонка, это еще не значит, что я ханжа.
— Роман тут ни при чем, — отрезал Кантлинг. Он скрестил руки на груди, но в голосе сохранял спокойствие. — Ты ханжа в том, что делаешь в постели. Или следует сказать: чего не делаешь? — Он улыбнулся.
Лицо Хелен стало красным; свекольно-красным, подумал было Кантлинг, но тут же отверг это определение. Старо и избито.
— Ну да. Зато она — уж она все делает, верно? — Голос у нее был как разъедающая кислота. — Сисси, твоя маленькая Сисси. Она наколет себе сексуальную татуировку на заднице, если ты ее попросишь, так? И будет заниматься этим под открытом небом, будет заниматься этим где ни попадя, когда вокруг полно людей. Она будет носить белье, которое ничего не прячет, — что может быть веселее? Она всегда готова, и у нее на животе ни единой складочки, и у нее груди восемнадцатилетней, и у нее навсегда останутся такими, верно? Так как мне тягаться с такой? Как? Как?!
Гнев Ричарда Кантлинга был холодным, управляемым, саркастичным. Он встал и нежно улыбнулся ее ярости.
— Перечти роман, — сказал он. — Сделай выписки.
Он внезапно проснулся в темноте от прикосновения шелковистой кожи к его ноге.
На задней спинке кровати устроилась Сисси, завернутая в алую атласную простыню. Длинная стройная нога шарила под одеялом.
— Роман тут ни при чем, — отрезал Кантлинг. Он скрестил руки на груди, но в голосе сохранял спокойствие. — Ты ханжа в том, что делаешь в постели. Или следует сказать: чего не делаешь? — Он улыбнулся.
Лицо Хелен стало красным; свекольно-красным, подумал было Кантлинг, но тут же отверг это определение. Старо и избито.
— Ну да. Зато она — уж она все делает, верно? — Голос у нее был как разъедающая кислота. — Сисси, твоя маленькая Сисси. Она наколет себе сексуальную татуировку на заднице, если ты ее попросишь, так? И будет заниматься этим под открытом небом, будет заниматься этим где ни попадя, когда вокруг полно людей. Она будет носить белье, которое ничего не прячет, — что может быть веселее? Она всегда готова, и у нее на животе ни единой складочки, и у нее груди восемнадцатилетней, и у нее навсегда останутся такими, верно? Так как мне тягаться с такой? Как? Как?!
Гнев Ричарда Кантлинга был холодным, управляемым, саркастичным. Он встал и нежно улыбнулся ее ярости.
— Перечти роман, — сказал он. — Сделай выписки.
Он внезапно проснулся в темноте от прикосновения шелковистой кожи к его ноге.
На задней спинке кровати устроилась Сисси, завернутая в алую атласную простыню. Длинная стройная нога шарила под одеялом.