Последние и первые люди: История близлежащего и далекого будущего   ::   Стэплдон Олаф

Если бы не ряд неблагоприятных обстоятельств, должным образом преподнесенных публике, в течение этого наиболее опасного периода в Европе могла бы доминировать партия мира, а через Европу – и во всем мире. В случае меньшей злополучности или при дополнительной доле дальновидности и самообладания в этот важный период, могло бы и не настать той эпохи тьмы, в которую было суждено погрузиться Первым Людям. Будь победа приобретена раньше, чем общий уровень сознания начал ощутимо падать, попытка всемирного государства могла бы рассматриваться не как окончательный, но как первый шаг к истинной цивилизации. Но этому не было суждено состояться.

После европейской войны потерпевшая крах нация, некогда бывшая не менее воинственной, чем другие, стала наиболее пацифистской и превратилась в оплот просвещенности. Почти повсюду, разумеется, происходили глубинные перемены, затрагивающие основы общественного устройства, но особенно это было заметно в Германии. С другой стороны, победители, несмотря на их действительное стремление быть человечными и великодушными и открыть двери в новый мир, были втянуты – отчасти своей собственной родовой обособленностью, отчасти слепой дипломатией своих руководителей – во все пороки, в крестовом походе против которых, по их собственному убеждению, они и участвовали. После недолгого периода, во время которого они безнадежно старались наладить друг с другом дружественные отношения, они начали в очередной раз потакать прямым конфликтам. Из этих конфликтов два следует рассмотреть особо.