Последний переход   ::   Самойлов Андрей

– Ну что, чер-рти полосатые?! – взревел он. – Воевать вздумали? А? Бунтовать?! К-канальи!!.

И вдруг разом заныли, заголосили пленные:

– Да батюшка ты наш! Отец родной!.. – и дальше что-то неразборчивое, но, впрочем, понятное: просили прощения и клялись в вечной верности.

Начальник при этом стоял идолом: подбоченясь, брюхо вперёд, ноги расставил носками врозь. Видно было, что ему очень приятно слышать слёзное покаяние… Покуражился ещё малость и смилостивился наконец.

– Ладно, с-собачьи дети! Скажите спасибо, что я сегодня добрый. Будете в бою свои грехи замаливать!..

Прокричав такое напутствие, толстопузый извлёк из штанов записную книжку, отрывисто скомандовал, и тут же загоношились факельщики, забегали, начали строить бывших чухонинцев в ряды.

Что понравилось Егору – с пленными победители обращались совершенно дружелюбно, угощали куревом, а раненым бережно помогали перебраться в сторону.

Странное чувство стеснило грудь Княженцева, когда он посмотрел на этих раненых. Наверное – подумалось ему, среди них и тот, кого тогда, в бою, подстрелил он в ногу…

Он встал, взял автомат и побрёл вдоль парапета подальше от факелов, в темноту. Услышал, как сзади началась перекличка. Пленные громко, старательно выкрикивали:

– Иван Огурец!

Или так:

– Затычка Степан!..

Егор ускорил шаг. Почему-то ему захотелось побыть одному. Он шёл, шёл, потом перепрыгнул через ограду.