Последний переход   ::   Самойлов Андрей

И люди начинают беспокойно крутить головами, в из глазах и лицах является тоскливая тревога – а дорога времени, такая обычная, даже надоевшая, теперь начинает дрожать и расплываться…

– Полагаю, не стоит, – Княженцев как-то особо осклабился, – не стоит долго рассуждать, чтоб стало ясно: это задрожавшее, вдруг растревоженное, невесть как повернувшееся время – это наше время, то, в каком мы живём.

Он нажал голосом на это «мы» – мы, наше поколение.

– Как так? Да так вот. Примерно с конца девятнадцатого века в тоннеле земного времени стали мигать странные прорехи, в безумном веке двадцатом они замельтешили вовсю – нерушимая прежде плоть дней, месяцев и лет стала стремительно расползаться, будто кто-то тянул её снаружи. Так что Пацюк, собственно, не совсем при делах тут. То есть он, слов нет, стервец, но он лишь нашёл дыру во времени, возникшую без него. Не Пацюк, так кто-нибудь другой – Джонс, Гомес или там Брахмапутра обязательно бы объявился. В Северной Америке ли, или в Южной, или на Индийском полуострове. И место роковое объявилось бы, ничуть не хуже уральского дольмена…

Здесь речи философа превысили, видимо, в Забелине критическую массу возражений, он вскинул руку:

– Погоди, князь!..

И Егор с готовностью умолк.

– Погоди, – повторил Павел. – Неувязочка получается!

– В чём?

– В рассуждениях твоих.

– Слушаю!

Лукавство неуловимо промелькнуло в движении губ Княженцева.

– Я понял, – сказал Павел, – основную мысль. Аркан, ты понял?

Тот молча кивнул: понял, мол.

– Да, – сказал Павел.