JК
Мародеры :: Влодавец Леонид
Страница: 77 из 460Во всяком случае, по ходу всех переговоров об обмене культурными ценностями насчет исчезнувшего облпартархива речи не велось, это Никите сообщили сведущие люди, вхожие аж в самые верхи Федеральной архивной службы. Правда, люди эти были не Бог весть кто, но Никита им верил.
В общем. Ветров понял, что может сказать свое, пусть и не шибко громкое, слово в науке, ввести в научный оборот такой солидный источник, как дневник капитана Евстратова. Написать курсовую работу, потом статью, дипломную, а там, глядишь, кандидатскую… Конечно, цена этой кандидатской, по нынешним временам, была ломаный грош или несколько меньше.
Но ему очень хотелось, чтоб его статья под названием «Дневник капитана А.А. Евстратова как источник по истории крестьянского восстания…» вошла в историографию, стала предметом цитирования и т.д.
Но для этого надо было придать дневнику легальный статус.
Он долго ломал голову над тем, как «отмыть» свою находку, и даже несколько раз склонялся к тому, чтоб явиться с повинной к директору архива и покаяться.
Он ведь был, строго говоря, документом, похищенным из государственного архива. Конечно, уличить Никиту в том, что он похитил дневник Евстратова, мог бы только тот человек, который в свое время — а это почти наверняка было очень давно! — вложил его в дело сенопрессовальни. Или тот, кто его там когда-либо видел уже после этого. Вероятность, что тот, кто положил дневник в дело, пришпилив его булавкой, заржавевшей за долгие годы, жив и пребывает в здравой памяти, была ничтожна.
В общем. Ветров понял, что может сказать свое, пусть и не шибко громкое, слово в науке, ввести в научный оборот такой солидный источник, как дневник капитана Евстратова. Написать курсовую работу, потом статью, дипломную, а там, глядишь, кандидатскую… Конечно, цена этой кандидатской, по нынешним временам, была ломаный грош или несколько меньше.
Но ему очень хотелось, чтоб его статья под названием «Дневник капитана А.А. Евстратова как источник по истории крестьянского восстания…» вошла в историографию, стала предметом цитирования и т.д.
Но для этого надо было придать дневнику легальный статус.
Он долго ломал голову над тем, как «отмыть» свою находку, и даже несколько раз склонялся к тому, чтоб явиться с повинной к директору архива и покаяться.
Он ведь был, строго говоря, документом, похищенным из государственного архива. Конечно, уличить Никиту в том, что он похитил дневник Евстратова, мог бы только тот человек, который в свое время — а это почти наверняка было очень давно! — вложил его в дело сенопрессовальни. Или тот, кто его там когда-либо видел уже после этого. Вероятность, что тот, кто положил дневник в дело, пришпилив его булавкой, заржавевшей за долгие годы, жив и пребывает в здравой памяти, была ничтожна.