Последняя игра (Летописи Белгариада - 5)   ::   Эддингс Дэвид

Олдур и присоединившиеся к нему братья подняли тело Торака и положили его на огромную каменную плиту, лежащую среди древних руин, а затем, встав вокруг этого ложа, стали оплакивать кончину бога-Дракона энгараков.

Как всегда, бесстрашно, и, казалось, даже, не понимая, что светящиеся существа, которые сошли с небес, не люди, Миссия совершенно спокойно подошел к сверкающей фигуре Ала. Он протянул свою маленькую руку и настойчиво начал теребить одеяние бога.

- Отец, - сказал он. Ал посмотрел вниз.

- Отец, - повторил Миссия, вероятно, запомнив слово, сказанное Олдуром, который тем самым раскрыл тайну, кем в действительности был бог алгосов. Отец, - снова сказал малыш. Затем повернулся и показал на неподвижное тело Дерника. - Миссия! - Каким то странным образом это звучало скорее как приказ, чем просьба.

Лицо Ала стало строгим.

- Это невозможно, дитя, - ответил он.

- Отец, - настаивал малыш. - Миссия. Ал вопросительно посмотрел на Гариона, и в этом взгляде читалась неуверенность.

- Просьба ребенка важна, - мрачно сказал он, обращаясь не к Гариону, а к тому сознанию, которое находилось в нем, - и она возлагает на меня обязательства... Но ее выполнение требует пересечения той границы, которую мы не можем переходить.

- Границу нельзя переходить, - ответил бесстрастный голос, говоривший устами Гариона. - Твои сыновья вспыльчивы, Святой Ал, и, однажды нарушив ее, могут поддаться искушению сделать это еще раз, а это, возможно, изменит то, что не должно меняться. Давайте не будем создавать условий, при которых Судьба может еще раз пойти двумя расходящимися путями.

Ал вздохнул.