Последняя империя. Книга вторая   ::   Сартинов Евгений

— Прямо поп! — засмеялся кто-то из кадетов.

— Ну-ка сядьте счас же на место! — взвизгнула учительница математики по кличке Ежжа. Это слово произошло сразу от двух слов: Еж и Уж. Геометричка была длинная, худая, но волосы на ее голове торчали густым ежиком. Фомичев помнил, что эту кличку в свое время ей дал как раз Морозов. Он почти всем давал клички, и почти все они приживались. Того же Фомичева он прозвал Фома, а командира корпуса за хриплый голос Контрабасом.

На следующий день Фомичеву пришлось заступить на дежурство по роте. День прошел в повседневной суете, и к ночи, когда рота отошла ко сну, подступила расслабляющая усталость. В ротном карцере, в двух шагах от стола дежурного, был заперт Морозов, уже наголо постриженный и переодетый во все армейское. Нестерпимо хотелось спать, и чтобы как-то отвлечься от этого Вовка открыл окно кормушки и тихо спросил.

— Эй, Мороз, как погулял в этот раз?

— Нормально, — донеслось до ушей Владимира.

— Где был?

— В Питере.

— Лучше б к Черному морю съездил, в Евпаторию. Или в Ялту. Там тепло, там фрукты, абрикосы.

— Да был я в этой Ялте, еще в прошлом году, а в Питере вот не был.

— Ну и что там есть хорошего?

— Там все хорошее. Улицы, дома, памятники. Знаешь какие атланты там стоят около Эрмитажа? Здоровые, черные, полированные.

— Это памятники что ли?

— Ну да, только у них на плечах держится крыша.