Последняя война   ::   Мартьянов Андрей

Перед его глазами по-прежнему стояло видение: сменяющие друг друга пятна розового, сиреневого, ярко-зеленого, шафранового и многих других цветов, составлявших некую единую картину, которую невозможно было постичь, ибо только безумец может попытаться объять необъятное. Разум Фарра с достойной уважения быстротой вырвал из цветного ковра яркий сегмент, составлявший отдельную и одновременно идеально вписывающуюся в целое часть, облек ее в слова и...

Храм замер. Никто не ждал от мальчишки в желтоватом халате ученика мардиба подобных слов. Несколько позже, возможно, люди сказали бы: "Я слышал голос Атта-Хаджа, и он был прекрасен..."

Сказать это, увы, никто не сумел. Ни в этот день, ни на следующий, ни годом спустя. А Фарр до конца жизни утверждал - столь ясных и благородных слов он от себя никогда не слышал, да, похоже, и не услышит более.

- Синее небо! Тебя, скрытого за лазурью, тебя, Отца Мира, вопрошаю! Не промолчи и не безмолвствуй, Атта-Хадж, Созидатель-и Разрушитель! Не оставайся в покое, ибо вот враги народа твоего шумят и ненавидящие тебя подняли голову; против сыновей твоих составили коварный умысел и уговариваются на хранимых тобой; сказали: "Возьмем меч и истребим их из народов, чтобы не вспоминалось более имя Атта-Хаджа..."

Люди молчали. Это была не проповедь, скорее, пророчество. А сам Фарр продолжал выплевывать странные, малопонятные слова. О каком-то "огне с небес", о "безумном скорпионе, явившемся из Черной Пустоты"...