Мастер Страшного суда   ::   Перуц Лео

От волнения он заговорил с резко выраженным прибалтийским акцентом, это меня больше всего поразило. Мы смотрели на него в изумлении. Страшно бледный, на себя не похожий, потрясённый, стоял он перед нами и не мог ничего ни сказать, ни объяснить. Он только лепетал и был при этом в ярости, что мы его не понимаем. Феликс покачал головою.

— Вырази свою мысль яснее, Вольдемар, я не понял ни слова.

— А я-то первый был в этой комнате! — крикнул инженер. — Черт бы меня взял, где были мои глаза! Выразиться яснее! Как будто это и так не ясно! Он заперся, как Ойген Бишоф, и потом, когда хозяйка вошла, на его письменном столе лежала тлеющая папироса. Не понимаешь ты меня или не хочешь понять?

Теперь я понял наконец, о чем он говорит. Я уже позабыл о таинственном самоубийстве того морского офицера, с которым дружил Ойген Бишоф. Пронизав меня трепетом, сходство обеих трагедий уяснилось мне. Смутно и волнующе осенила меня в этот миг впервые догадка об их взаимной связи.

— Те же внешние обстоятельства и тот же ход событий, — сказал инженер и провёл рукою по изборожденному лбу. — Почти тот же ход, и при этом во всех трех случаях отсутствие каких-либо видимых побудительных мотивов.

— Какие ты делаешь из этого выводы? — спросил Феликс оторопело, не вполне уже уверенный в своей правоте.

— Прежде всего тот вывод, что на бароне Поше нет никакой вины.