JК
Матёрый :: Донской Сергей Георгиевич
Страница: 218 из 458Мне пришлось выложить за тебя сто штук, родной мой. А это не фунт изюму.
— Да. — Губерман сглотнул застоявшуюся во рту слюну. — Не фунт. Спасибо вам.
Но тут пришла лягушка — прожорливое брюшко и съела кузнеца. Не думал, не гадал он…
— Ты не господа бога благодари, а меня, Боря, — гудел Руднев.
«Кого же ещё! — Губерман горько улыбнулся. — Благодетель у меня один».
Вслух были произнесены совсем другие слова:
— Я верну, Александр Сергеевич.
— Конечно вернёшь, куда ты денешься… Но все равно посчитай на досуге, сколько стоит моя дружба. — Рудневский голос преисполнился пафоса. — Прикинь, во сколько могла бы обойтись тебе эта история, не будь меня.
«В ноль целых ноль десятых, — моментально высчитал Губерман. — Не будь тебя, я бы ни в жизнь так не вляпался».
— Спасибо, Александр Сергеевич, — повторил он смиренно.
Руднев его не услышал, увлёкшись любимой отеческой ролью.
— Ты всего лишь сотней отделался, — рокотал он. — Ну и плюс ящик коньяка с тебя, как водится.
Хорошего коньяка, настоящего.
Жизнерадостный смех, завершивший последнюю фразу, показался Губерману не слишком уместным, но тон его оставался благодарным и чуточку покаянным. Он вообще был по натуре интровертом, никогда не спешил выплёскивать наружу накопившееся внутри. Ни плохо перевариваемую пищу, ни тайные мысли.
— Да. — Губерман сглотнул застоявшуюся во рту слюну. — Не фунт. Спасибо вам.
Но тут пришла лягушка — прожорливое брюшко и съела кузнеца. Не думал, не гадал он…
— Ты не господа бога благодари, а меня, Боря, — гудел Руднев.
«Кого же ещё! — Губерман горько улыбнулся. — Благодетель у меня один».
Вслух были произнесены совсем другие слова:
— Я верну, Александр Сергеевич.
— Конечно вернёшь, куда ты денешься… Но все равно посчитай на досуге, сколько стоит моя дружба. — Рудневский голос преисполнился пафоса. — Прикинь, во сколько могла бы обойтись тебе эта история, не будь меня.
«В ноль целых ноль десятых, — моментально высчитал Губерман. — Не будь тебя, я бы ни в жизнь так не вляпался».
— Спасибо, Александр Сергеевич, — повторил он смиренно.
Руднев его не услышал, увлёкшись любимой отеческой ролью.
— Ты всего лишь сотней отделался, — рокотал он. — Ну и плюс ящик коньяка с тебя, как водится.
Хорошего коньяка, настоящего.
Жизнерадостный смех, завершивший последнюю фразу, показался Губерману не слишком уместным, но тон его оставался благодарным и чуточку покаянным. Он вообще был по натуре интровертом, никогда не спешил выплёскивать наружу накопившееся внутри. Ни плохо перевариваемую пищу, ни тайные мысли.