Матёрый   ::   Донской Сергей Георгиевич

— Он понял, за что? — глухо спросил Саня, продолжая смотреть на обрывки фотографии с таким выражением лица, словно созерцал прах покойника у своих ног.

— У него было достаточно времени хорошенько обо всем подумать, — уклончиво ответил Громов и зашагал в направлении дома, пресекая все дальнейшие вопросы.

Но Саня больше ничего не спрашивал. Плёлся следом, приотстав на пару шагов, как приблудный пёс. Маленький щенок, увязавшийся за матёрым волкодавом.

Когда миновали сомкнутые створки ворот и свернули вправо, Громов, не слыша больше шагов за своей спиной, недоуменно обернулся.

— Я тут побуду, — угрюмо сказал Саня. Вся его тщедушная фигурка выражала непреклонное упрямство.

Громов оценил его позу и не стал возражать. Только уточнил на всякий случай:

— В воду больше не полезешь?

— Нет, я предпочитаю сидеть на берегу, — язвительно ответил Саня. — Но один. Понимаете? Один!

— Я понимаю, — спокойно сказал Громов. — Скоро я избавлю тебя от своего общества. Мы уезжаем. Здесь больше нечего делать. Можем отправляться хоть сейчас.

— Завтра, — покачал головой Саня.

Громов пожал плечами и пошёл своей дорогой с таким видом, словно для него не существовало никакой разницы между прошлым, будущим и настоящим. ***

Проводив его взглядом, Саня проворно вернулся к воротам и приник к щели, жадно вглядываясь в лица трех парней, собравшихся у сторожки. Да! Никаких сомнений не осталось.