Матёрый   ::   Донской Сергей Георгиевич

Послонявшись немного по комнатам, он понял, чтопосле затворничества в четырех стенах точно превратится в психа-одиночку.

На следующий день, загрузив «семёрку» цвета белой ночи провизией, сигаретами, пивом и книгами, он отбыл за город. Когда над головой — небо, а вокруг — безраздельный простор, одиночество не тяготит, а исцеляет. В городе ты чувствуешь себя неприкаянным среди людских толп, а на природе остаёшься один на один с рассветами и закатами.

Давно уже он не бывал на даче. Жена и дочь предпочитали ставку море, труд на свежем воздухе за отдых не считали. Так что дом простоял запертым года два, если не больше. Все буйно заросло бурьяном и травой, кругом царило полное запустение. Но это было как раз то, что требовалось Громову. Ему и самому захотелось вдруг побыть таким же заброшенным и неухоженным. Никому ничем не обязанным. Строгать, когда вздумается, доски — просто так, потому что аромат сосновых стружек создаёт ощущение маленького праздника; прихлёбывать горькое пенистое пиво; печь картошку в камине; читать длинные романы. Если вдруг наскучит перебирать движок безотказной «семёрки», то можно, насвистывая, чистить «смит-вессон», нигде не зарегистрированный и потому особенно родной и близкий.

Когда в голову лезут особенно мрачные мысли о будущем, ты откидываешь барабан револьвера и убеждаешься, что все его каморы заняты патронами.

Рано или поздно курок будет взведён, оружие поставлено на боевой взвод. Никому не дано знать, что произойдёт в следующее мгновение.