JК
Право учить. Повторение пройденного :: Иванова Вероника Евгеньевна
Страница: 97 из 109Идем дальше:
– Почему ты назвала меня «dan-nah» иза что просишь прощения?
– Я хотела заставить вас сделать такое ужасное…
– Не особенно.
– Это очень плохо, я знаю, мне бабушка рассказывала.
Интересная бабушка. Надо бы с ней познакомиться.
– Так почему «dan-nah»?
– Потому что ОН так вас называет, – бесхитростный ответ, в котором слово «он» звучит с такой нежностью и восторгом, что сразу ставит все на свои места.
– И что же именно «он» сказал, а ты не поверила?
– Он сказал, что вы – истинный dan-nah и никогда не помните о себе.
Не помню? Скорее, ни на минуту не забываю… Старик слишком высокого мнения о своем незадачливом воспитаннике. Все, что я совершаю, жуткие глупости. Единственная радость состоит в том, что они бьют прежде и сильнее всего по мне, а не по кому-то другому. Как волна, наталкиваясь на волнорез, продолжает свой путь лишь осколками прежней мощи… Но я устал спорить:
– Пусть будет так. Ты знаешь, зачем я пришел?
– Да. И что скажешь?
– Для меня будет великой честью, если Вы примете на себя заботу о нашей малышке.
– А если отбросить этикет? Если доверить словам то, что прячется здесь? – Я коснулся груди линны.
Зимняя синева глаз снова подернулась дымкой слез:
– Позаботьтесь о ней, dan-nah… Мы – не смогли.
– Ты любишь его?
Молчание и взгляд, не требующий дальнейшего уточнения.
– Вы понимали, что не можете быть вместе?
Робкий кивок.
– Почему ты назвала меня «dan-nah» иза что просишь прощения?
– Я хотела заставить вас сделать такое ужасное…
– Не особенно.
– Это очень плохо, я знаю, мне бабушка рассказывала.
Интересная бабушка. Надо бы с ней познакомиться.
– Так почему «dan-nah»?
– Потому что ОН так вас называет, – бесхитростный ответ, в котором слово «он» звучит с такой нежностью и восторгом, что сразу ставит все на свои места.
– И что же именно «он» сказал, а ты не поверила?
– Он сказал, что вы – истинный dan-nah и никогда не помните о себе.
Не помню? Скорее, ни на минуту не забываю… Старик слишком высокого мнения о своем незадачливом воспитаннике. Все, что я совершаю, жуткие глупости. Единственная радость состоит в том, что они бьют прежде и сильнее всего по мне, а не по кому-то другому. Как волна, наталкиваясь на волнорез, продолжает свой путь лишь осколками прежней мощи… Но я устал спорить:
– Пусть будет так. Ты знаешь, зачем я пришел?
– Да. И что скажешь?
– Для меня будет великой честью, если Вы примете на себя заботу о нашей малышке.
– А если отбросить этикет? Если доверить словам то, что прячется здесь? – Я коснулся груди линны.
Зимняя синева глаз снова подернулась дымкой слез:
– Позаботьтесь о ней, dan-nah… Мы – не смогли.
– Ты любишь его?
Молчание и взгляд, не требующий дальнейшего уточнения.
– Вы понимали, что не можете быть вместе?
Робкий кивок.