Предначертание   ::   Давыдов Вадим

Как его с места стронешь?

– Да что мне-то, - загорячился Никифор, - рази ж я за своё добро болею?! Власть-то там не китайская, а народная, понимаешь, нет?! Значит, народу через эту власть ничего худого прийтить не могёт? Ить я ж за народ всей душой! Правильно я гутарю, станичники?

– Неправильно, - голос Гурьева неожиданно легко перекрыл итрепещущий баритон Сазонова, и весь прочий шум. - Я ведь не зря, Никифор Кузьмич, про твой интерес спрашивал. Ты на мой вопрос не ответил, потому что отвечать тебе нечего. Кто звонкими словами про народ и народную власть бросается, тот и есть народу самый первый супостат. За народное счастье всех людей до последнего человека извести - вот это и есть твоя советская власть, Никифор Кузьмич. Если ты этого не понимаешь - ты дурак. А если понимаешь, но линию свою дальше гнёшь - подлец и продажная шкура. Выбирай, что тебе больше любо.

– Ах ты!…

– Ай да Яшка! Вжарил, так вжарил!

– Ты не собачься, друг ситный, отвечай, коли спрашивают!

– Ответь ему, Никифор!

– Это в тебе кровь такая, паря, - отдышавшись, с угрозой проговорил Сазонов. - Кровь твоя господская, поганая, заместо тебя гутарит. Ну, ничё, мы из тебя её повыпустим-то!

– Вот, станичники, - Гурьев вздохнул и развёл руками. - Видите, что получается? Сказки у Софьи Власьевны сладкие, а чуток не по её - сразу на кровь поворачивает. Неужто вам, люди добрые, такое по нраву?

Из толпы шагнул вперёд станичный атаман, сказал, нехорошо улыбаясь и охаживая себя по шевровым голенищам сапог щегольским, туго плетёным арапником:

– Трюхал бы ты до дому, а, Никифор? Зараз твоя жёнка соскучилась, дюже давно твоих басен не слухала.