JК
Преступившие :: Валентинов Андрей
Страница: 5 из 75Однако покидать комнату ни он, ни другие офицеры запаса не имели права.
Первый день в Белом Доме прошел почти незаметно. Все было внове и как-то нестрашно, скорее напоминая очередной митинг из тех, что немало перевидала Столица за последние годы. Только трибуной теперь служила броня бронетранспортера – все прочее оставалось прежним. Ораторы, как обычно, сменяли друг друга, наконец появился Президент, бросивший в толпу несколько коротких жестких фраз. Келюс аплодировал вместе со всеми, привычно посмеиваясь над президентским аканьем и подсчитывая знаменитые «чта-а-а», разносившиеся над площадью. Однако с наступлением темноты настроение изменилось. У бетонных стен постепенно осталось не более трех сотен добровольцев, не было ни оружия, ни теплой одежды, а в ближайших переулках уже гудели танковые моторы. Вскоре Келюс понял: те, кто ушел, имели свои резоны.
Келюс остался. Не только потому, что пересиживать ночь в теплой квартире у настроенного на волну «Свободы» радиоприемника было попросту стыдно. Его не держало то, отчего не вышли на площадь другие: родители, семья, работа. В свои двадцать семь Келюс был волен выбирать свою дорогу сам.
Впрочем, его ждал дед. Но старик, его полный тезка – Николай Андреевич Лунин – в эти дни стоял по другую сторону бастионов, с теми, кто окружил танками Белый Дом и поднимал в воздух вертолеты, готовясь размазать Келюса и его товарищей по бетонным плитам набережной. Дед был так же свободен и сам сделал свой выбор.
Первый день в Белом Доме прошел почти незаметно. Все было внове и как-то нестрашно, скорее напоминая очередной митинг из тех, что немало перевидала Столица за последние годы. Только трибуной теперь служила броня бронетранспортера – все прочее оставалось прежним. Ораторы, как обычно, сменяли друг друга, наконец появился Президент, бросивший в толпу несколько коротких жестких фраз. Келюс аплодировал вместе со всеми, привычно посмеиваясь над президентским аканьем и подсчитывая знаменитые «чта-а-а», разносившиеся над площадью. Однако с наступлением темноты настроение изменилось. У бетонных стен постепенно осталось не более трех сотен добровольцев, не было ни оружия, ни теплой одежды, а в ближайших переулках уже гудели танковые моторы. Вскоре Келюс понял: те, кто ушел, имели свои резоны.
Келюс остался. Не только потому, что пересиживать ночь в теплой квартире у настроенного на волну «Свободы» радиоприемника было попросту стыдно. Его не держало то, отчего не вышли на площадь другие: родители, семья, работа. В свои двадцать семь Келюс был волен выбирать свою дорогу сам.
Впрочем, его ждал дед. Но старик, его полный тезка – Николай Андреевич Лунин – в эти дни стоял по другую сторону бастионов, с теми, кто окружил танками Белый Дом и поднимал в воздух вертолеты, готовясь размазать Келюса и его товарищей по бетонным плитам набережной. Дед был так же свободен и сам сделал свой выбор.