JК
Превыше чести :: Раткевич Элеонора
Страница: 22 из 92 — Анхейн улыбнулся Эгарту, словно ветеран — новобранцу, и его сильная рука сомкнулась вокруг ледяных от ужаса пальцев короля.
Эгарт хотел сказать, что… но тут Анхейн запел. Ни слова — слова на древнем каком-то наречии, — ни мелодия Эгарту не были знакомы, но испугаться этому он не успел. Тело его внезапно обрело стойкую твердость флейты, теплый голос Анхейна, словно пальцы, лег на ее лады, и звонкая пустота ожидания заполнила собой флейту… а потом слитное дыхание тех, кто стоял на площади, рванулось в эту пустоту и серебряной нотой взлетело в распахнутое небо.
Древние слова уже не казались чуждыми — они были внятны, как трава, как вода, как огонь, как стены Шайла. Эгарт не знал этих странных слов — но что они значат, он знал без тени сомнения.
А потом толпа выдохнула в последний раз, и флейта замолкла.
Эгарт потрясенно смотрел вниз, не в силах молвить ни звука. Лицо его было сплошь залито слезами, но он не замечал их… хотя — а если бы и заметил?
— Договор заключен, — произнес найгери, и Эгарт утонул в приветственных воплях.
Он не помнил, как рука об руку с Поющим вернулся обратно. Не помнил, как и когда сияющий церемониймейстер объявил о начале празднества. Не помнил, что говорил, когда поднимал заздравный кубок… а уж что пил — тем более. И когда музыканты начали играть… нет, решительно не помнил… и мелодий их тоже… зато он помнил, что невольно начал подпевать — и только тогда сообразил, что не сфальшивил ни разу.
Эгарт хотел сказать, что… но тут Анхейн запел. Ни слова — слова на древнем каком-то наречии, — ни мелодия Эгарту не были знакомы, но испугаться этому он не успел. Тело его внезапно обрело стойкую твердость флейты, теплый голос Анхейна, словно пальцы, лег на ее лады, и звонкая пустота ожидания заполнила собой флейту… а потом слитное дыхание тех, кто стоял на площади, рванулось в эту пустоту и серебряной нотой взлетело в распахнутое небо.
Древние слова уже не казались чуждыми — они были внятны, как трава, как вода, как огонь, как стены Шайла. Эгарт не знал этих странных слов — но что они значат, он знал без тени сомнения.
А потом толпа выдохнула в последний раз, и флейта замолкла.
Эгарт потрясенно смотрел вниз, не в силах молвить ни звука. Лицо его было сплошь залито слезами, но он не замечал их… хотя — а если бы и заметил?
— Договор заключен, — произнес найгери, и Эгарт утонул в приветственных воплях.
Он не помнил, как рука об руку с Поющим вернулся обратно. Не помнил, как и когда сияющий церемониймейстер объявил о начале празднества. Не помнил, что говорил, когда поднимал заздравный кубок… а уж что пил — тем более. И когда музыканты начали играть… нет, решительно не помнил… и мелодий их тоже… зато он помнил, что невольно начал подпевать — и только тогда сообразил, что не сфальшивил ни разу.