Приговоренный   ::   Прашкевич Геннадий

Что надо услышать по телефону, чтобы, повесив трубку, не раздумывая пройти к столу, вытащить из ящика пистолет и пустить пулю в лоб, не обращая никакого внимания на людей, которые, может быть, могли оберечь его от опасности?

Могли?

К черту!

Я ничем не хотел забивать голову. Я даже газеты не стал просматривать. Я устал от вранья, я сам не раз прикладывал к вранью руку. Я чувствовал: вокруг Беллингера разверзнется океан вранья, чем дальше, тем его больше будет. Я даже с Паном не встречался два дня — валялся на пляже, благо, вновь появилось солнце; а вечером сразу ускользал в свой домик.

Потом резко похолодало.

— Вам надо что-то купить, — заметил мне Пан, когда я все-таки у него появился. — Плащ. Или пальто. Что вы предпочитаете?

— Мне все равно.

Он подмигнул:

— Могу дать машину.

— Машину?

Рано или поздно я должен был связаться с доктором Хэссопом. Почему не сейчас?

— Ну, ну, — поощрил меня Пан, потирая рукой длинный небритый подбородок! — Вам тоже надо развлечься. Только я предупреждал — дороги неважные. Составить компанию?

— Не стоит.

— Я вижу, вы не из трусливых.

Он растянул тонкие губы в глупой усмешке, и я вдруг увидел — он не просто пьян, он по-настоящему пьян. И это с утра! Если он свалится вместе с машиной с обрыва, здесь отбоя не будет от полицейских и журналистов.

— Давайте ключи, — сказал я. — Пожалуй, лучше поехать мне, чем вам. Поменяемся ролями: я отправлюсь за припасами, а вы на пляж.