JК
Приключения на Лесной улице :: Абрамов Сергей
Страница: 59 из 72Их еще ни разу не зажигали, видимо считая украшением музыкального дома.
Мы пошли на кухню, водрузили это сооружение на стол, и я пошарил на плите в поисках коробка спичек. Не знаю уж, как очутилась грязная вилка именно на плите, но я ее, конечно же, смахнул на пол.
— Ага! — заорал Ганя. — Вот вам и гостья.
Я швырнул ему спички:
— Зажигай! — поднял вилку, положил ее в раковину, подумал с грустью: неужто сбудется?
Свечки тускло и жалковато коптили, роняя на чистый пластик стола мутные красные капли воска или стеарина — из чего они там делаются? Мы молча ждали. Никто не умирал, хотя високосный год все еще буйствовал на планете. И тут в дверь позвонили.
Ганя не стал упиваться сарказмом по поводу упавшей вилки, он только хмыкнул сдавленно, пошел открывать и вернулся с Людой. Люда была чем-то взволнована.
— Здравствуйте, — выпалила она. — Зачем вы свечки средь бела дня зажгли? Хотя нет, правильно: память есть память…
— Чья память?
— Джессупа.
— Кого? — не понял я, а Ганя переспросил заинтересованно:
— Райнера?
Люда скорбно кивнула:
— Разбился в автомобильной катастрофе. Сегодня утром.
— Вот вам и покойник, — торжествующе сказал Ганя, а Люда не выдержала, возмутилась:
— Как тебе не стыдно, Ганя!
Гане стыдно не было. Ганя упивался победой, хотя, по совести, к нему она не имела отношения. Приметы сбывались одна за другой без исключений, и заслуги студента я в том не видел.
Мы пошли на кухню, водрузили это сооружение на стол, и я пошарил на плите в поисках коробка спичек. Не знаю уж, как очутилась грязная вилка именно на плите, но я ее, конечно же, смахнул на пол.
— Ага! — заорал Ганя. — Вот вам и гостья.
Я швырнул ему спички:
— Зажигай! — поднял вилку, положил ее в раковину, подумал с грустью: неужто сбудется?
Свечки тускло и жалковато коптили, роняя на чистый пластик стола мутные красные капли воска или стеарина — из чего они там делаются? Мы молча ждали. Никто не умирал, хотя високосный год все еще буйствовал на планете. И тут в дверь позвонили.
Ганя не стал упиваться сарказмом по поводу упавшей вилки, он только хмыкнул сдавленно, пошел открывать и вернулся с Людой. Люда была чем-то взволнована.
— Здравствуйте, — выпалила она. — Зачем вы свечки средь бела дня зажгли? Хотя нет, правильно: память есть память…
— Чья память?
— Джессупа.
— Кого? — не понял я, а Ганя переспросил заинтересованно:
— Райнера?
Люда скорбно кивнула:
— Разбился в автомобильной катастрофе. Сегодня утром.
— Вот вам и покойник, — торжествующе сказал Ганя, а Люда не выдержала, возмутилась:
— Как тебе не стыдно, Ганя!
Гане стыдно не было. Ганя упивался победой, хотя, по совести, к нему она не имела отношения. Приметы сбывались одна за другой без исключений, и заслуги студента я в том не видел.