Призраки грядущего   ::   Геммел Дэвид

и, наверное, мог бы полюбить снова. Но боль потери была слишком тяжела для меня. Я предпочитаю новым страданиям одинокую жизнь.

— Значит, ты просто прячешься здесь, Чареос, — а это дурно. Жизнь дается нам не для того, чтобы тратить ее впустую. Подумай об этом. С чего бы прославленному герою Бел-Азара чураться радостей любви?

Чареос обернулся к старику, сердито нахмурясь:

— Бел-Азар! Я слышу это название второй раз на дню. Оно ничего не значит. У меня был меч, я хорошо владел им, и люди умирали. Никакого геройства я в этом не вижу, отец. Когда-то я видел, как старик, весь скрюченный, бросился на помощь женщине. Его убили одним ударом кулака — но вот он был герой, потому что ни на что не надеялся. Понимаешь, что я хочу сказать? Солдат всегда надеется на что-то. Многие мужчины и женщины совершают героические поступки каждый день, но никто этого не замечает. А вот я благодаря верному глазу и быстрой руке прослыл героем Бел-Азара, и обо мне поют в залах собраний и в трактирах.

— Ты ошибаешься, Чареос. О тебе поют люди, а тот старик воспет перед Богом — в этом вся разница.

— И я бы видел ее, если бы верил, но мне не дано.

— Дай срок, сын мой. Остерегайся князя. Он сильный человек, но и жестокий тоже. И когда ты ходишь в замок давать ему уроки, не надевай монашеского платья. У нас здесь не Храм Тридцати, и мы не воины.

— Как скажешь, отец. Старик встал.

— Когда я вошел сюда, ты был погружен в раздумья. Не скажешь ли о чем?

— Я думал о Бел-Азаре и Тенаке-хане.