JК
Профилактика :: Ильин Владимир
Страница: 106 из 581Слышится мелодичный звон разбитого стекла, и, как при замедленной киносъемке, осколки порхают в разные углы комнаты, причем один из них проносится мимо меня, как лепесток какого-то диковинного цветка — потрясающее зрелище! Я, если бы захотел, мог бы поймать его, словно бабочку, но зачем что-то делать, когда вокруг такая красота, которую стоит только созерцать?!
В принципе, я теперь даже могу и не смотреть в обычном смысле этого слова, потому что в моем лбу открывается еще один глаз, с помощью которого я способен воспринимать фейерверк окружающей меня действительности даже с закрытыми глазами. И я прикрываю веки и действительно вижу.
Только уже не комнату, превратившуюся в сцену для феерического, красочного шоу, а огромное поле, заросшее травой до пояса. На небе, простирающемся от горизонта до горизонта, на фоне редких белоснежных облачков немигающим взглядом смотрит на землю чей-то огромный глаз, и я понимаю, что он каким-то образом переместился туда с моего лба, и зрение мое раздваивается, и с огромной высоты я вижу самого себя, бредущего — а точнее, плывущего в траве — по полю, и вижу, какой я маленький... да-да, я опять стал маленьким мальчиком. Потом моё зрение переключается опять в режим «вид от первого лица», и я вижу, как два облачка с неба опускаются ко мне всё ниже и ниже, и когда они зависают над землей прямо передо мной, то очертания их сгущаются в два человеческих силуэта, которые становятся все более четкими, и душа моя наполняется радостным облегчением.
В принципе, я теперь даже могу и не смотреть в обычном смысле этого слова, потому что в моем лбу открывается еще один глаз, с помощью которого я способен воспринимать фейерверк окружающей меня действительности даже с закрытыми глазами. И я прикрываю веки и действительно вижу.
Только уже не комнату, превратившуюся в сцену для феерического, красочного шоу, а огромное поле, заросшее травой до пояса. На небе, простирающемся от горизонта до горизонта, на фоне редких белоснежных облачков немигающим взглядом смотрит на землю чей-то огромный глаз, и я понимаю, что он каким-то образом переместился туда с моего лба, и зрение мое раздваивается, и с огромной высоты я вижу самого себя, бредущего — а точнее, плывущего в траве — по полю, и вижу, какой я маленький... да-да, я опять стал маленьким мальчиком. Потом моё зрение переключается опять в режим «вид от первого лица», и я вижу, как два облачка с неба опускаются ко мне всё ниже и ниже, и когда они зависают над землей прямо передо мной, то очертания их сгущаются в два человеческих силуэта, которые становятся все более четкими, и душа моя наполняется радостным облегчением.