Проклятая игра   ::   Баркер Клайв

Как выжила эта мерзость, было вопросом для обсуждения в дурдоме.

Он, дрожа, попятился из комнаты в холл. Порывы ветра ломились в окно, стекло жалобно звенело. Он прислушивался к порывам, пока раздумывал, что делать дальше. В коридоре одна из гадостей свалилась со стены. Он наблюдал, как она извивается, стараясь перевернуться, и затем медленно поползла обратно. Как раз там, где она крутилась, лежал Уайтхед. Марти вернулся к телу.

Святые всласть повеселились перед тем, как ушли, – брюки и нижнее белье были стянуты, пах был изрезан ножом. Глаза его были открыты, вставная челюсть вытащена. Он таращился на Марти, раскрыв рот, как провинившийся ребенок. Мухи кружились над ним, на его лице были следы гниения. Он был мертв – а это было уже кое-что в этом мире. В своем заключительном порыве парни испражнились ему на грудь. Там тоже скопились мухи.

Когда-то Марти ненавидел этого человека, и любил его тоже один день; называл его Папой, называл его ублюдком; занимался любовью с его дочерью и почитал за Властелина Вселенной. Он видел этого человека во всей силе Господина. Видел его и напуганным – пытающимся удрать, как крыса от пожара. Он видел аналитические способности старика в действии и счел их работоспособными. Такими же плодотворными, возможно, как и усилия большинства любящих людей.

Он протянул руку, чтобы закрыть глаза Уайтхеда, но в своем усердии евангелисты вырезали веки старика и пальцы Марти наткнулись на слизь его глазных яблок. Их увлажнили отнюдь не слезы – гниль.