Проклятие сумерек   ::   Ленский Владимир

Когда взыскующие благословения остановились перед ней, Эскива развела в стороны руки, как бы притягивая к себе незримые лунные лучи, и вдруг Талиессин разглядел их: тонкие полоски растворенного в воздухе света, одна синяя, другая желтая. Эскива держала их, точно вожжи.

И так, втроем, без всякого усилия, они поднялись в воздух над алтарем, где еще различима была едва заметная красная капля.

Эскива закрыла глаза, и Уида поступила так же, но Талиессин не мог заставить себя опустить веки. Он все смотрел и смотрел, и с каждым мгновением увиденное становилось все прекраснее, все желаннее. Ему казалось, что он может созерцать это вечно: залитый праздничными огнями город, гирлянды огней и цветов, веселые костры, безмолвное звездное небо, и совсем рядом – лица матери и дочери: одна – со страстно изогнутыми ноздрями и темно-золотыми розами на черных щеках, другая – с золотистой кожей и мягким ртом. Розы на лице Эскивы были почти незаметны: золотое на золотом.

Эскива молчала, переполненная этим мгновением. Она была Королевством, и Королевство было ею: все происходило одновременно – и на земле, и в душе девушки.

Где-то очень далеко, в горах, Бальян сидел у костра, смотрел на звезды и слушал многозначительную гномскую болтовню – эти голоса заменяли для него тишину, и Эскива знала, что он счастлив.

Элизахар, герцог Ларра и Вейенто, увенчанный короной Мэлгвина, и Онфруа, его наследник, находились сейчас в Изиохоне.