Атлантическая премьера   ::   Влодавец Леонид

Укого-то находились тетки или дядьки, они привозили гостинцы, дарили игрушки, книжки. У некоторых были даже отцы или матери, лишенные родительских прав, зеки и зечки. Была девочка, которая рассказывала, что ее маме дали десять лет за то, что она «дядьку убила»: «Вот отсидит — и возьмет меня к себе!» Другой парень, уже двенадцатилетний, вспоминал, как мать его «жениться учила». Кто-то помнил, что родители были, но умерли или убились. Я и этого вспомнить не мог. Никто и никогда меня не искал, никто меня не хотел усыновить, никому я не был нужен…

И тут приходит мужик, который вдруг говорит: «А я, знаешь ли, твой родной отец. Не пьяница, не алиментщик. Просто тебя мать потеряла, а милиция не могла найти… И ты, дорогой мой, вовсе не Коротков Николай Иванович, а Дмитрий Сергеевич…» Правда, я еще фамилии его не знал…

Я пялился на фотку и не соображал, что делать — ржать, материться, полезть к Чудо-юде с поцелуями, как в кинофильме «Судьба человека»: «Папка, миленький, родненький, я знал, что ты меня найдешь!» — или врезать ему справа и слева, под дых и в рыло… У кого есть или были когда-то родители, те меня никогда не поймут. Поймут только такие же, как я.

— Ты понимаешь теперь, что основания у меня серьезные, — прямо-таки ощупывая мое лицо взглядом, произнес Чудо-юдо.

— Только фото? — спросил я таким тоном, будто уже пятьдесят человек приходили ко мне с подобными картинками.

— Конечно, нет, — заторопился Чудо-юдо.