Проснись в Фамагусте   ::   Парнов Еремей Иудович

Аббас, не успевший довести свой сераль до канонической четвёрки, жаждал мести. Столь скоропалительное сокращение не только угрожало ему полным одиночеством, но и было прямым вызовом, непозволительным вмешательством в святая святых.

Очнувшись от первоначального шока, он вскочил на ноги, зубами сорвал повязку — боли в прибинтованной к телу руке не ощущалось — и схватил неразлучную «М-16». Приперев монаха к стене, точно жука булавкой, он, не отводя оружия, спросил:

— Ты кто?

Норбу языка белых людей не понимал и потому безмолвствовал.

— Отвечай, или я проделаю в тебе такую дырку… — не находя подходящих слов, Аббас не закончил угрозы и на всякий случай повторил вопрос по-китайски.

Но для медитирующего, а потому не шибко преуспевшего в учёности монаха речь северных соседей тоже была тайной за семью печатями.

Вероятно, Норбу Римпоче, даже если бы он обладал необходимыми лингвистическими навыками, едва ли снизошёл до беседы с посланцем преисподней. Приневоленный к абсолютному бесстрашию постоянным лицезрением леденящих кровь картин гибели мира, он не боялся смерти. Здесь, в преддверии блаженного несуществования, она мнилась желанным знаком скорого освобождения.

Он без слов понял, что означает и на каком языке говорит давящий под левой лопаткой металлический холодок. Мгновенный переход к вечному несуществованию от мучительных коловращений санскары именно теперь казался лёгким и соблазнительным.