JК
Прозрачный старик и слепая девушка :: Ленский Владимир
Страница: 14 из 534«Им и в головуне придет заподозрить меня в обмане, – утверждал он в тех случаях, когда старший брат выговаривал ему за некоторую беспечность. – Это слишком невероятно. Никто даже не подозревает, что такое возможно».
Привычка изображать из себя одного человека вместо двух была у них очень давней. Она велась с самого детства – практически с тех самых пор, как они себя помнили. Как все дети, братья не задавали вопросов, считая, что все происходит правильно, согласно порядку, заведенному от начала времен.
Если в замке случались гости, бабушка представляла им только одного внука. И, как правило, только одного из двоих брали на праздники, где существовала вероятность встретить знакомых.
Предпочтения ни одному из двоих не оказывали – брали то одного, то другого. Но в тех случаях, когда мальчика показывали посторонним, его неизменно называли «Эмери». И это тоже не обсуждалось.
Лет в семь братья впервые заподозрили наличие в своей жизни некоей тайны и отнеслись к ней с полным доверием. Тайна тоже стала частью их мироздания.
Через год тайна разрослась, обзавелась подробностями. Братья узнали, что Ренье – бастард. Красивое слово, оброненное служанкой, заворожило мальчиков, и Эмери одно время даже завидовал брату – что, впрочем, не мешало им дружить по-прежнему.
С годами обстоятельства прояснялись все отчетливей. О случившемся в семье говорили скупо, не без оснований полагая, что информированность лучше и полезнее заменять любовью.
Привычка изображать из себя одного человека вместо двух была у них очень давней. Она велась с самого детства – практически с тех самых пор, как они себя помнили. Как все дети, братья не задавали вопросов, считая, что все происходит правильно, согласно порядку, заведенному от начала времен.
Если в замке случались гости, бабушка представляла им только одного внука. И, как правило, только одного из двоих брали на праздники, где существовала вероятность встретить знакомых.
Предпочтения ни одному из двоих не оказывали – брали то одного, то другого. Но в тех случаях, когда мальчика показывали посторонним, его неизменно называли «Эмери». И это тоже не обсуждалось.
Лет в семь братья впервые заподозрили наличие в своей жизни некоей тайны и отнеслись к ней с полным доверием. Тайна тоже стала частью их мироздания.
Через год тайна разрослась, обзавелась подробностями. Братья узнали, что Ренье – бастард. Красивое слово, оброненное служанкой, заворожило мальчиков, и Эмери одно время даже завидовал брату – что, впрочем, не мешало им дружить по-прежнему.
С годами обстоятельства прояснялись все отчетливей. О случившемся в семье говорили скупо, не без оснований полагая, что информированность лучше и полезнее заменять любовью.