JК
Прыгуны во времени :: Силверберг Роберт
Страница: 133 из 164 — Ну как, у меня получается?
— Великолепно! Ты в отличной форме.
— Я не спрашиваю о своей форме. Я спрашиваю, как я хожу.
— Я же сказал — великолепно, — рассмеялся Фолкнер, повернув ее к себе лицом и нежно погладив упругую грудь. — Я мог бы почти поверить в то, что все это настоящее… Я люблю тебя!
— Я — бросающая в дрожь тварь с далекой планеты, прилетевшая сюда в летающем блюдце.
— И все равно я тебя люблю!
— Ты безумец!
— Весьма вероятно, — самодовольно произнес Фолкнер. — Но пусть это тебя не тревожит. А ты? Ты любишь меня?
— Да, — прошептала Глэйр, подняв к нему бледное лицо.
Самое странное во всем этом то, что она была в этом уверена. Началось все с жалости к человеку, запутавшемуся в сетях собственной психики, с чувства благодарности к землянину, приютившему и выходившему ее. Он казался таким одиноким, таким беспокойным, таким смущенным, что ей хотелось хоть что-нибудь сделать для него. Немного тепла — вот что, казалось бы, нужно ему, а именно это и было главным талантом Глэйр. Жалость и благодарность никогда не были прочной основой любви, она это понимала и не ожидала, что из этих чувств разовьется нечто, так глубоко связавшее их.
Он все дольше и дольше продлевал свой отпуск по болезни, чтобы ни на минуту не разлучаться с ней. И ее саму незаметно охватило чувство подлинной привязанности к этому землянину.
Несмотря на все горести, которые выпали на его долю, он обладал сильной волей.
— Великолепно! Ты в отличной форме.
— Я не спрашиваю о своей форме. Я спрашиваю, как я хожу.
— Я же сказал — великолепно, — рассмеялся Фолкнер, повернув ее к себе лицом и нежно погладив упругую грудь. — Я мог бы почти поверить в то, что все это настоящее… Я люблю тебя!
— Я — бросающая в дрожь тварь с далекой планеты, прилетевшая сюда в летающем блюдце.
— И все равно я тебя люблю!
— Ты безумец!
— Весьма вероятно, — самодовольно произнес Фолкнер. — Но пусть это тебя не тревожит. А ты? Ты любишь меня?
— Да, — прошептала Глэйр, подняв к нему бледное лицо.
Самое странное во всем этом то, что она была в этом уверена. Началось все с жалости к человеку, запутавшемуся в сетях собственной психики, с чувства благодарности к землянину, приютившему и выходившему ее. Он казался таким одиноким, таким беспокойным, таким смущенным, что ей хотелось хоть что-нибудь сделать для него. Немного тепла — вот что, казалось бы, нужно ему, а именно это и было главным талантом Глэйр. Жалость и благодарность никогда не были прочной основой любви, она это понимала и не ожидала, что из этих чувств разовьется нечто, так глубоко связавшее их.
Он все дольше и дольше продлевал свой отпуск по болезни, чтобы ни на минуту не разлучаться с ней. И ее саму незаметно охватило чувство подлинной привязанности к этому землянину.
Несмотря на все горести, которые выпали на его долю, он обладал сильной волей.