Псалмы Ирода   ::   Фриснер Эстер

Палатка, в которой их разместили, была куда жарче девичьей палатки в лагере, хотя и заметно превосходила ее по размерам. Брезент шатра был толстый, старый и черный. Никакой свет не проникал сквозь стенки — ни снаружи, ни изнутри. За туго натянутым входным полотнищем девушки с хутора Благоговение только что кончили танцевать на великолепном дощатом полу площадки, окруженной волшебными, изготовленными в городе фонарями, которые, так сказать, похитили у дня круг его яркого света и перенесли его прямо в созданное Господом Богом чрево ночной темноты. Но как бы ослепительно ни сияли наводящие страх прожектора, ни один лучик света не должен был проникнуть в этот шатер. Лишь один-единственный тусклый светильник свисал с потолка, и девушки еле-еле могли разглядеть друг друга в полумраке.

Бекка пыталась подавить в себе ощущение гнетущей тяжести от жаркого, спертого и вонючего воздуха. Ее платье промокло насквозь под мышками, тонкие струйки пота стекали по внутренним поверхностям бедер. Бекка подумала: не следует ли отнести хотя бы часть того неистовства, с каким, по слухам, плясали некоторые девушки, за счет чувства освобождения, которое они испытывали, выйдя из шатра на свежий воздух, где наконец-то можно было дышать?

Музыка все же доносилась туда, куда не мог просочиться свет. Плохо различимая, приглушенная толстым брезентом мелодия, как робкий вор, пробиралась в шатер.