Псалмы Ирода   ::   Фриснер Эстер

Она ощутила запах сухой древесины, хорошо прожаренной летним жарким солнцем, и запах старых книг, исходивший от таинственных ящиков, строгими рядами выстроившихся вдоль стен. Девчонка Бабы Филы уверяла, что даже сама старая карга не знает, что в них лежит, хотя старуха упрямо отказывалась разрешить Кэйти исследовать их содержимое. А еще тут пахло металлом всяких подносов, чаш, прочей утвари, предназначенной для еды, приносимой Бабе Филе. Но ни малейшего признака тухлого запаха испорченной пищи тут не замечалось. И ни крошечкой, ни каплей хорошей свежей еды здесь тоже не пахло.

Пылинки весело танцевали в солнечном луче, пробивавшемся в комнату сквозь единственное окошко, расположенное в треугольной части фронтона большого дома. Много раз Бекка и ее безымянная подруга сиживали у этого окна, пока Баба Фила храпела на своей циновке. Сквозь безупречно чистое стекло можно было видеть передний двор, а дальше открывался широкий вид через поля на запад. Это круглое окошко было двойником другого — в противоположном конце чердака. Его блестящий круг был виден со двора, но изнутри оно было скрыто нагромождением ящиков. Жилое помещение прилегало к небольшой окруженной стенами площадке, на которую выходила лестница.

— Подойди поближе, дитя! — Баба Фила сидела у окна, ее древнее скрюченное тело было втиснуто в деревянную качалку. Бабу укрывали тряпичные одеяла, так что садившееся солнце высвечивало лишь морщинистое лицо, похожее на печеное яблоко, и узловатые пальцы рук.