Псалмы Ирода   ::   Фриснер Эстер

Тали поднесла пламя еще ближе, еще медленнее, пока любое, даже случайное, движение руки могло привести его в соприкосновение с темным платьем Мишель. Все та же каменная неподвижность.

— Лицо, точно лемех плуга! — Тали приложила губы почти к самому уху Мишель и сказала свистящим шепотом: — На лемехе ничто не оставляет следов, но на камне он нередко ломается. Вот, значит, ты какая?

Мишель не смотрела на Тали. Для нее эта молодая женщина была все равно что сквозняк, что полет надоедливой мухи, что обрывок забытого сна. И только Бекке да небесам она сказала:

— А они удачно подобрали ей имя. Все так и сбудется.

Кровь отхлынула от лица Тали. Она выпрямилась и отошла от шеренги сидящих жен Пола. То, что такая невинная фраза вызвала у Тали столь сильную реакцию, удивило Бекку, и, видимо, это отразилось у нее на лице.

— Аталия. Аталия — это тот, кто убил всех царских детей из рода Давида, а затем погиб ужасной смертью прямо у священного алтаря.

Бекка резко повернула голову, чтоб взглянуть на ту, чей голос раздался откуда-то снизу. Баба Фила, чуть склонив голову набок, подмигнула ей, будто ребенок, готовящий удачную шалость.

— Что ж делать, коли ее так зовут? — И обращаясь к Тали, добавила: — Не обращай внимания на Мишель, милочка. От женщин, чей ум занят высокими помыслами, вежливых слов не услышишь. И тебе тоже не следует уделять так много внимания своему имени. Тали, а то твой новый муж подумает, что ты заносишься выше, чем тебе надлежит быть. Он ведь предпочитает достойных женщин, этот Адонайя из Миро… из Праведного Пути.