JК
Псалмы Ирода :: Фриснер Эстер
Страница: 451 из 574 — Я хотела бы, чтобы ты знала, как сильно… как сильно я тебе завидую. Может быть, ты тогда не отталкивала бы меня так непримиримо.
Немая насторожилась — пугающая пародия на движение человека, прислушивающегося к словам собеседника и пытающегося догадаться, что последует дальше. Бекка решила, что этому фокусу немую обучил Виджи, чтобы создать у Бекки иллюзию общения в этом Богом забытом уголке фермы Благоговение.
Шифра завопила еще громче. Теперь это был уже не просто крик боли, сопровождающей выздоровление. Бекка чувствовала в этом голосе страстное желание есть. Она жестом показала на кладовку и покачала в пустых руках невидимого младенца, а затем ткнула пальцем в заляпанную пятнами хлопчатобумажную рубашку девушки, чтобы у той не осталось сомнения.
— Она голодна, — добавила Бекка, хотя и знала, что ее голос уходит в пустоту.
Девушка посмотрела вниз, потом вверх, чтоб встретиться с глазами Бекки, снова оскалила зубы, будто готовясь грызть кости, весело кивнула и отправилась за Шифрой. Она вернулась из кладовки, неся на руках Шифру, завернутую в чистые пеленки, и сразу уселась в качалку Виджи, стоявшую около камина. Ее обязанности в отношении ребенка давали ей привилегию сидеть в этом кресле — единственном более или менее удобном в этом доме. Каким-то непостижимым способом, без слов, она дала Бекке понять, что эта привилегия возвышает ее над незваной гостьей.
Немая насторожилась — пугающая пародия на движение человека, прислушивающегося к словам собеседника и пытающегося догадаться, что последует дальше. Бекка решила, что этому фокусу немую обучил Виджи, чтобы создать у Бекки иллюзию общения в этом Богом забытом уголке фермы Благоговение.
Шифра завопила еще громче. Теперь это был уже не просто крик боли, сопровождающей выздоровление. Бекка чувствовала в этом голосе страстное желание есть. Она жестом показала на кладовку и покачала в пустых руках невидимого младенца, а затем ткнула пальцем в заляпанную пятнами хлопчатобумажную рубашку девушки, чтобы у той не осталось сомнения.
— Она голодна, — добавила Бекка, хотя и знала, что ее голос уходит в пустоту.
Девушка посмотрела вниз, потом вверх, чтоб встретиться с глазами Бекки, снова оскалила зубы, будто готовясь грызть кости, весело кивнула и отправилась за Шифрой. Она вернулась из кладовки, неся на руках Шифру, завернутую в чистые пеленки, и сразу уселась в качалку Виджи, стоявшую около камина. Ее обязанности в отношении ребенка давали ей привилегию сидеть в этом кресле — единственном более или менее удобном в этом доме. Каким-то непостижимым способом, без слов, она дала Бекке понять, что эта привилегия возвышает ее над незваной гостьей.