Псалмы Ирода   ::   Фриснер Эстер

— Городские и хуторские помогают друг другу, — ответил он. — А если нет, то зачем же ты суетишься и идешь в город за правосудием? Почему бы не предположить, что горожане с той же легкостью согласятся помочь альфу своего любимого хутора свершить месть, осудив тебя?

— Выдадут меня Праведному Пути? — возмутилась Бекка. — Не сделают они этого! За то, что я защищала себя, за то, что я восстала против лжеца и обманщика, укравшего у моего отца его хутор? Адонайя нарушил закон, а не я!

— И все-таки он еще жив, — спокойно сказал Гилбер, — и именно по его приказу были разосланы послания по всем ближайшим хуторам с известием о тебе. Где гарантия, что там написана правда? Откуда ты знаешь, в каких преступлениях он тебя обвиняет? Об этом мы можем лишь догадываться. Если тебя схватят обыкновенные горожане, то их умы могут быть настолько отравлены его ложью, что они просто препроводят тебя домой для суда, и ты можешь кричать, что хочешь повидаться с братом, пока не посинеешь и срок твоей жизни не истечет.

Бекка поняла справедливость точки зрения Гилбера, хотя ей того и не очень хотелось. Они продолжали идти, избегая насколько возможно дорог и постоянно обходя руины. По ночам оба заворачивались в свои одеяла и тесно прижимались друг к другу, чтобы согреться. Даже если бы Гилбер и не боялся, что огонь привлечет к ним чье-то внимание, все равно в пустошах не росло ничего такого, что могло бы гореть.

И все же Бекке снилось, что в пустошах жизнь есть.