JК
Птицелов :: Остапенко Юлия Владимировна
Страница: 57 из 144Ледяной воздух хлынул в пересохшуюгортань.
– По рукам, Лукас. Он и правда твой.
А надо уметь проигрывать, малыш.
«Лжёшь, – подумал Марвин, глядя, как тысяча чёрных птиц камнем падает ему в лицо, – лжёшь, нет, нет, нет, я никогда не проигрываю, никогда не проигрываю, никогда не…»
– Э-эй, всем веселиться, это личный приказ её светлости!
– Против приказа не попрёшь, – гаркнул Ойрек и под всеобщий хохот залпом осушил огромный ковш с вином.
– Так его! Здоровье нашей Мессеры! – завопил кто-то из толпы и тоже поднёс к губам кувшин, но тут же повалился наземь от могучей затрещины Ойрека.
– Я тебе дам «мессеры», поганец! – проревел он. – Для нас она «её светлость», и не иначе!
– Её светлость Мессера! – гоготнул кто-то из толпы, и солдаты дружно заржали. То, что они ежедневно шли умирать ради герцогини Артеньи, не меняло их отношения к этой эксцентричной особе. И кто бы подумал, что среди них ни одного наёмника – сплошь благородные рыцари, присягнувшие герцогине. А со стороны – скот скотом. Лукаса не слишком радовало их общество, но Ойрек заявил, что оскорбится, если Лукас откажется выпить с ним чарку. А оскорблять Ойрека лишний раз Лукасу не хотелось. Оскорбление – вещь слишком тонкая, чтобы разбрасываться ею без толку.
Так что приходилось терпеть, хотя от всеобщего гвалта у него побаливала голова.
– По рукам, Лукас. Он и правда твой.
А надо уметь проигрывать, малыш.
«Лжёшь, – подумал Марвин, глядя, как тысяча чёрных птиц камнем падает ему в лицо, – лжёшь, нет, нет, нет, я никогда не проигрываю, никогда не проигрываю, никогда не…»
– Э-эй, всем веселиться, это личный приказ её светлости!
– Против приказа не попрёшь, – гаркнул Ойрек и под всеобщий хохот залпом осушил огромный ковш с вином.
– Так его! Здоровье нашей Мессеры! – завопил кто-то из толпы и тоже поднёс к губам кувшин, но тут же повалился наземь от могучей затрещины Ойрека.
– Я тебе дам «мессеры», поганец! – проревел он. – Для нас она «её светлость», и не иначе!
– Её светлость Мессера! – гоготнул кто-то из толпы, и солдаты дружно заржали. То, что они ежедневно шли умирать ради герцогини Артеньи, не меняло их отношения к этой эксцентричной особе. И кто бы подумал, что среди них ни одного наёмника – сплошь благородные рыцари, присягнувшие герцогине. А со стороны – скот скотом. Лукаса не слишком радовало их общество, но Ойрек заявил, что оскорбится, если Лукас откажется выпить с ним чарку. А оскорблять Ойрека лишний раз Лукасу не хотелось. Оскорбление – вещь слишком тонкая, чтобы разбрасываться ею без толку.
Так что приходилось терпеть, хотя от всеобщего гвалта у него побаливала голова.