JК
Мертвые мухи зла :: Рябов Гелий
Страница: 611 из 699Правда, несколько страниц в середине первого тома содержали подробные описания передвижений "фиата" шофера Люханова (на платформе этого грузовика лежали одиннадцать изуродованных тел членов семьи и людей) по Коптяковской дороге, местности вокруг Открытой шахты в урочище Четырех братьев, следов "работы" большевиков, предметов, найденные вокруг шахты и около нее.
Званцев читал и перечитывал эти страницы; подолгу размышлял над каждым словом, но ничего похожего на указание места сокрытия тел не находил. Где-то в середине первого тома мелькнула загадочная фраза охранника Дома особого назначения (так большевики звали дом Ипатьева) Костоусова: "Второй день приходится возиться: вчера хоронили, а сегодня перезахоранивали". "Вчера", - отмечал автор, - это 17-18 июля, "сегодня" - это в ночь на 19-е".
Но фраза эта повисла в воздухе. Дитерихс никак ее не разработал.
Второй том был целиком посвящен истории трагедии. Здесь проливался свет на многие обстоятельства (изменники, предатели, равнодушные, но и подвижники - несомненно), но на основной вопрос ответа не было. Званцев помнил первоисточник - труд самого Соколова - там таких указаний тоже не имелось.
...Из-за полуоткрытого окна доносились революционная музыка, песни и слышался гул огромной толпы, дефилировавшей посередине улицы. Люди шли плотно, яблоку негде было упасть. Такое Званцев видел впервые, зрелище производило сильное впечатление, но не тягостное, а, скорее, ошеломляющее.
- Господа... - начал негромко.
Званцев читал и перечитывал эти страницы; подолгу размышлял над каждым словом, но ничего похожего на указание места сокрытия тел не находил. Где-то в середине первого тома мелькнула загадочная фраза охранника Дома особого назначения (так большевики звали дом Ипатьева) Костоусова: "Второй день приходится возиться: вчера хоронили, а сегодня перезахоранивали". "Вчера", - отмечал автор, - это 17-18 июля, "сегодня" - это в ночь на 19-е".
Но фраза эта повисла в воздухе. Дитерихс никак ее не разработал.
Второй том был целиком посвящен истории трагедии. Здесь проливался свет на многие обстоятельства (изменники, предатели, равнодушные, но и подвижники - несомненно), но на основной вопрос ответа не было. Званцев помнил первоисточник - труд самого Соколова - там таких указаний тоже не имелось.
...Из-за полуоткрытого окна доносились революционная музыка, песни и слышался гул огромной толпы, дефилировавшей посередине улицы. Люди шли плотно, яблоку негде было упасть. Такое Званцев видел впервые, зрелище производило сильное впечатление, но не тягостное, а, скорее, ошеломляющее.
- Господа... - начал негромко.