Пустыня   ::   Уилсон Колин Генри

Ноне давала покоя мысль, что семья без него осиротеет. Тогда юноша задумался над тем, что именно его здесь держит.

Первый довод, и совершенно неоспоримый – Мерлью. Найлу вспомнилось жаркое прикосновение ее губ и то, как покусывают ухо беленькие зубки, и сердце зашлось от неуемной беспричинной радости. Юноша позволил себе помечтать о том, как, может, возьмет Мерлью в жены, а то еще и усядется со временем на трон Каззака. И вот тут-то в душе шевельнулось вдруг сомнение. Вспомнились слова Айрека: «А здесь кроме еды и заняться толком нечем».

И Найл всерьез задумался: а каково это, год за годом сидеть под землей? Дома он, по крайней мере, волен покидать жилище и приходить когда вздумается. Там, наверху, ждал целый мир. Мир чудес наподобие той страны муравьев или исполинской крепости на плато.

Здесь же только тем и живут, что трусливо прячутся от смертоносцев. Картина вырисовывалась совершенно ясная. Живи он в этом городе, дни протекали бы в сытости и благополучии.

Родившийся здесь ребенок мог вырасти, состариться и умереть, так и не испытав бередящего чувства постижения нового. Отчего Дона так набрасывалась на него с расспросами о жизни в пустыне, путешествии в страну муравьев? Потому что для нее все это олицетворяет мир, исполненный и опасности, и захватывающих возможностей. Для детей подземного города каждый день жизни здесь – лишь нудное, неизменное повторение предыдущего, привычка. Вот в чем дело, внезапно уяснил Найл. Вот оно что: привычка.