Пустыня   ::   Уилсон Колин Генри

Челюстинасекомого с хрустом вгрызлись в мягкую брюшину росянки, все еще живой, но не способной пошевелиться. Находиться в сознании насекомого в момент, когда оно с голодной жадностью выедало живую плоть, было противно, и Найла затошнило. Однако он легко справился с приступом, ибо четкость ощущений изумляла его и он ни за что не хотел прерывать контакт. Круговая панорама зрения насекомого, удовольствие от насыщения… Юноша недоуменно поглядел на собственные руки – убедиться, что у него не длинные лапы, покрытые щетиной. Он чувствовал даже неизбывную нежность к паучатам: маленьким, беспомощным, беззащитным и отчаянно любопытным. Найл сознавал и определенную неловкость, которую ощущала сейчас паучиха. Она бы и рада получше присматривать за потомством, но кто же тогда будет охотиться? Найл определил, что бесхитростное насекомое добывает пищу, даже подстерегая и накидываясь на пролетающую мимо добычу – не особо надеясь, что та сама попадет в сети. Она знала и то, что дети ее голодны, им бы надо оставить часть трапезы. Однако собственный голод был сильнее даже заботы о потомстве. Паучихой всецело руководил инстинкт. Найл мысленно уговорил насекомое, чтобы оно перестало есть. Затем добился, чтобы паучиха сбросила остатки росянки паучатам, которые мгновенно сгрудились вокруг пищи, покусывая друг друга от нетерпения скорей добраться до еды. Почувствовав неутоленный голод бедной твари, юноша даже усовестился, что сыграл с ней такую шутку.