Путешествия пана Броучека   ::   Чех Сватоплук

Пан Броучек не смог с собой совладать и зарделся, стыдясь того, что унизился, хотя бы и в шутку, до такого смехотворного сумасбродства; он сердито сунул цветок в петлицу сюртука и буркнул себе под нос: — Нет, у этого философа и впрямь не все дома!

Эфирия прощалась с гостямисонетом:

Я ускользаю запахом магнолий,

Чтоб возвратиться бабочкой к лианам,

Горя, как радуга, над стадом павианов,

Как бриллиант, невиданный дотоле.

Я райских птиц, играя на виоле,

Приворожу дыханием тимьяна,

Под кистью вспыхнет пляска диких кланов,

Дымящаяся Этна, шабаш троллей.

И в голосе, что соловьем дарован,

Распустится рулад волшебных ирис.

Надев кирасу драмы, я сурова.

А ножкой — топ! — звенит веселье, ширясь…

Из древа Аполлон родится новый,

Из-под резца — Исида и Осирис.

Пообещав сие, Эфирия выпорхнула из комнаты на своих мотыльковых крылышках.

Лунобор с гордостью обратился к пану Броучеку:

— Ну-c, что ты скажешь о моем сокровище? Не являет ли собой этот искуснейшей выделки бриллиант ослепительное чудо образованности? Ради, тебя Эфирия снизошла до образов, заимствованных с земных нив, которые она изучила лучше, чем все наши землеведы вместе взятые. А что если бы свои сонеты она выткала чарующими орхидеями лунных кущ?! Вскоре она возвратится с арфой и флейтой, с палитрой и резцом, с ножичком для резьбы по дереву и трагической маской — вот тогда-то ты изумишься ее многогранному совершенству и на крылах всех искусств поднимешься в головокружительные выси Прекрасного. Я же в довершение духовного пиршества принесу вторую главу из моей «Эстетики».