Путевые записки эстет-энтомолога   ::   Забирко Виталий

Попытавшись настроиться на философский лад — чему быть, тому не миновать, — я развел костер, повесил над ним чайник и поужинал консервами. Тхэн есть отказался — понятно, не та пища нужна млечнику, а на физиологические потребности материальной оболочки, в которой он находился, ему было наплевать. Впрочем, в прямом смысле слова он вряд ли умел это делать.

Вода в чайнике никак не хотела закипать. То ли я слишком высоко повесил его над огнем, то ли просто не умел разводить костер. Но спешить мне было некуда, и я терпеливо сидел у костра, изредка подбрасывая в огонь сухие ветки. Главное сейчас — сохранять спокойствие. Ибо, следуя теории невезения, за ложкой дегтя в бочке меда непременно следовало падение бутерброда маслом вниз. Хотя я всегда относился к последней сентенции с некоторым предубеждением: скажите, пожалуйста, кто будет есть бутерброд, даже если он упадет на землю маслом вверх?

Вода закипела с наступлением сумерек, когда я, наконец, не жалея, подбросил в огонь большую охапку хвороста. Совершенно неожиданно в лагерь вернулись долгоносы. Ноги у них подкашивались; они жалобно скулили и жались поближе к костру. На спине у одного долгоноса я заметил глубокие борозды от когтей тигра. Только долгоносое мне сейчас и не хватало! Я швырнул в них горящей головней, долгоносы шарахнулись в сторону, но далеко не ушли.

Осторожно прихлебывая из кружки горячий чай, я проводил взглядом быстрый экваториальный закат Пирены.