Пыль небес   ::   Игнатова Наталья Владимировна

Неизвестно, на каком этапе своего существования горожане стали позволять себе посмеиваться над этой старинной историей, рассуждать насчет того, как продешевил шефанго, по недомыслию отдав им землю с богатым золотым месторождением, и вообще комментировать дела дней хоть и давно минувших, а не совсем стершихся из памяти. Шефанго-то, вот он, никуда не делся, живет рядом и все помнит. И все слышит. И не любит, когда его соседи ведут себя слишком уж нагло. Слишком нагло фрейстинцы себя не вели, так, поговаривали изредка о том, что неплохо было бы расширить городские владения, но дальше разговоров дело не заходило. А грозный сосед не любил их не за разговоры, а за раз и навсегда выбранные идеалы. Свобода и равенство – оба этих слова Эльрик де Фокс, похоже, считал ругательствами. И Фрейстин, единственный оплот демократии в огромном, враждебном к нему мире, упиваясь собственной смелостью, продолжал смеяться над конунгом, потому что смех – это признак истинно свободного человека. А еще – потому что де Фокс не обращал на насмешки внимания.

До поры до времени.

И вот это время пришло.

Мэр – безоружный, как и все горожане, – вышел на крыльцо, с которого в праздничные дни обращался к гражданам Фрейстина.

Крыльцо выходило на площадь. И по этой же площади, сопровождаемый гулом возмущенных голосов, держащихся поодаль горожан, ехал сейчас Эльрик де Фокс. Впервые за полтора века шефанго ступил на землю Фрейстина… да и то не сам. Сам он был в седле, а по брусчатке Фрейстина выстукивал подковами его вороной жеребец.

На правом плече у конунга сидел ворон. На предплечье левой руки – огромный орел. Обе птицы посмотрели на мэра с нескрываемым отвращением.