Пыльца   ::   Нун Джефф

И вновь раздался его печальный голос:

— О чем еще, кроме выхода, мог я думать, скитаясь все эти годы в полном одиночестве в темноте внутренностей моего отца? А что еще я мог сделать, найдя выход, кроме как погрузиться в темную землю? Я вел жизнь под землей, питаясь корнями. Один, все время один. И вот я услышал, как по моей травяной крыше пробежали ноги девочки. Я потянулся к ней, охваченный желанием. Сделал ее своей. Своей цветущей невестой. Я дал ей гранатовых зерен, чтобы она оставалась верна мне. Разве не так, моя сладость?

Длинным фиолетовым языком Персефона водила по шее Джона Берликорна. Его волосы немного отодвинулись, сами по себе отдернулись с шеи. Мужчина улыбнулся, прикрыл глаза от наслаждения. Время текло медленно, девочка вылизывала смуглую кожу. На стол капал мелкий дождь, собираясь в лужицы между блюдами с едой. Черви ползали по сырому мясу, которое Койот, поддавшись чарам, загребал челюстями. Сапфир хрустел дергающимся жучком, которого нашел в рисе; с жирной кожи моего сына скатывалась влага. Я чувствовала дождевые потоки, стекавшие по голове Белинды, прямо по центральным улицам Манчестера, потом по ее шее и дальше под платье. Я вновь попыталась заставить ее тело встать, но вес был слишком велик. Белинда задрожала, и вместе с этой дрожью вновь открылись глаза Джона Берликорна, теперь налитые черной ненавистью.

— Мать Персефоны, конечно, очень рассердилась, — сказал он. — Очень рассердилась.