JК
Рабин Гут :: Лютый Алексей
Страница: 73 из 98Спасти его от инфаркта смогла только мысль о том, что строгая маман так и не узнает, кого он к себе в постель затащил... Затащил?!
— Так, козел! Это ты меня в кровать к старой карге подсунул? — угрожающе прошипел Попов, нависая над Жомовым, который так и не собирался вставать.
— Спать тебя я относил. Но о своей карге иди у Рабиновича спрашивай! — перевел стрелки Иван, а его девицы в это время тоненько захихикали, стреляя глазами Попову пониже пояса. — Ты бы оделся, что ли, в натуре! Смотреть на тебя страшно...
Что-то бормоча себе под нос, Андрюша сполз с кучи сена и принялся облачаться в свои «сарацинские» доспехи. В это время новоиспеченные прихожане «святого человека» наконец справились с непокорной дверью сарая и всей толпой ввалились внутрь, перепугав тех овец, коров и лошадей, которых истошный крик Попова не заставил отбросить копыта.
Жомов на такую большую толпу болельщиков не рассчитывал, поэтому пришел в ярость. Он рявкнул так, что у курей облетела половина оперения, а перепуганных аборигенов вынесло обратно во двор.
Они так и остались подле дверей, не сумев решить, куда им, неприкаянным, податься. То ли в дом, откуда в ужасе убежал «святой человек», то ли в сарай, где так страшно кричит «большой сарацин». Откуда им, беднягам, знать, что сбежал Попов всего-навсего от гостеприимной хозяйки дома старейшины Гэлгледа!
Суматоха, поднятая Поповым, поставила на уши почти весь дом, за исключением трупов.
— Так, козел! Это ты меня в кровать к старой карге подсунул? — угрожающе прошипел Попов, нависая над Жомовым, который так и не собирался вставать.
— Спать тебя я относил. Но о своей карге иди у Рабиновича спрашивай! — перевел стрелки Иван, а его девицы в это время тоненько захихикали, стреляя глазами Попову пониже пояса. — Ты бы оделся, что ли, в натуре! Смотреть на тебя страшно...
Что-то бормоча себе под нос, Андрюша сполз с кучи сена и принялся облачаться в свои «сарацинские» доспехи. В это время новоиспеченные прихожане «святого человека» наконец справились с непокорной дверью сарая и всей толпой ввалились внутрь, перепугав тех овец, коров и лошадей, которых истошный крик Попова не заставил отбросить копыта.
Жомов на такую большую толпу болельщиков не рассчитывал, поэтому пришел в ярость. Он рявкнул так, что у курей облетела половина оперения, а перепуганных аборигенов вынесло обратно во двор.
Они так и остались подле дверей, не сумев решить, куда им, неприкаянным, податься. То ли в дом, откуда в ужасе убежал «святой человек», то ли в сарай, где так страшно кричит «большой сарацин». Откуда им, беднягам, знать, что сбежал Попов всего-навсего от гостеприимной хозяйки дома старейшины Гэлгледа!
Суматоха, поднятая Поповым, поставила на уши почти весь дом, за исключением трупов.