JК
Ракурсы :: Иртенина Наталья
Страница: 4 из 17И если он не спихнул меня на попечение какой-нибудь тетки, то лишь потому, что не сумел бы проявить при "акте передачи в собственность" нужной твердости характера - а без нее дело сие было заранее проигрышным.
Только на лето, на пару месяцев в году, ему удавалось сбывать меня с рук - я переходил в распоряжение моей бабки, к которой нужно было ехать ночь на поезде.
С поездом у меня связано воспоминание о еще одном "предмете" моей фантастической коллекции. С пяти лет я всегда ездил один - родитель вверял меня на полсуток проводнице, а на нужной станции я высматривал в окне бабку. Однажды, лежа на нижней полке в темном купе головой от окна (чтобы не продуло), я обнаружил в низу двери короткие щели, сквозь которые проникал свет из вагонного коридора. За дверью ходили люди, и я свесился головой вниз, чтобы подсматривать за ними. Конечно, я не видел ничего кроме их ног, но и этого мне было достаточно, чтобы ощутить себя привилегированным зрителем, наблюдающим то, чего никто и никогда не увидит.
Пьеса с участием чужих ног закончилась неожиданно, когда я вдруг обнаружил, что лежу не на полке, а на коврике между койками, сверху меня прикрывает матрас и чьи-то руки пытаются выдрать меня из-под него.
Больше я к этому ракурсу никогда не возвращался, но тем не менее он оставил по себе дивное, вполне приятное впечатление. Я бы даже сказал, изысканное.
Бабка моя была крепко верующей, строгой, неласковой. Жила она по каким-то своим, непонятным правилам, меня к которым приучить, впрочем, не пыталась. Мне предоставлялась полная свобода действий, ограничивавшаяся, однако, линией забора вокруг бабкиной избушки.
Только на лето, на пару месяцев в году, ему удавалось сбывать меня с рук - я переходил в распоряжение моей бабки, к которой нужно было ехать ночь на поезде.
С поездом у меня связано воспоминание о еще одном "предмете" моей фантастической коллекции. С пяти лет я всегда ездил один - родитель вверял меня на полсуток проводнице, а на нужной станции я высматривал в окне бабку. Однажды, лежа на нижней полке в темном купе головой от окна (чтобы не продуло), я обнаружил в низу двери короткие щели, сквозь которые проникал свет из вагонного коридора. За дверью ходили люди, и я свесился головой вниз, чтобы подсматривать за ними. Конечно, я не видел ничего кроме их ног, но и этого мне было достаточно, чтобы ощутить себя привилегированным зрителем, наблюдающим то, чего никто и никогда не увидит.
Пьеса с участием чужих ног закончилась неожиданно, когда я вдруг обнаружил, что лежу не на полке, а на коврике между койками, сверху меня прикрывает матрас и чьи-то руки пытаются выдрать меня из-под него.
Больше я к этому ракурсу никогда не возвращался, но тем не менее он оставил по себе дивное, вполне приятное впечатление. Я бы даже сказал, изысканное.
Бабка моя была крепко верующей, строгой, неласковой. Жила она по каким-то своим, непонятным правилам, меня к которым приучить, впрочем, не пыталась. Мне предоставлялась полная свобода действий, ограничивавшаяся, однако, линией забора вокруг бабкиной избушки.