Распечатыватель сосудов, или На моисеевом пути   ::   Балабуха Андрей

Возвышалась в прямом смысле слова - было в ней не меньше ста девяноста. Типичное лицо северянки, прямые волосы, не светлые, не темные, а так, серединка-наполовинку, и мощный голос. Колоритная фигура. А на столе лежал прямо перед ней самый серьезный аргумент в их разговоре - десантный "борз" с откидным прикладом. Дотянуться до него этой валькирии - или йомалатинте? - было делом доли секунды. Так что пока соваться явно не стоило. Лучше было дождаться момента поудобнее. Я привалился к косяку, принял устойчивую позу, чтобы не выдать своего присутствия случайным движением или звуком, и стал слушать.

- (но почему, доктор? - говорила йомалатинта. В голосе ее было больше гнева, чем вопроса.

- Во-первых, потому что я биарм. Я здесь родился, здесь и умру. А во-вторых, потому что это про вас всех сказано в Писании: "Ибо они не ведают, что творят", - бесцветным голосом отозвался Меряч.

- Зато мы прекрасно знаем, что творите вы! И такие как вы! -это опять йомалатинта. - Вам мало? Вы еще не сыты? Не надоело? А что вы жрете? Вы наших детей жрете! Нерожденных. Ясно?

Меряч молчал, и она распалялась все больше.

- Почему ни у кого из нас нет детей? У трех четвертей женщин ( пойми это своей академической башкой, доктор! Почему мы должны рожать детей во Пскове? Оставлять их там? Растить гражданами Новгородской республики? Потому что здесь их отберут. По какому праву, я спрашиваю?

- Таков закон, - все также бесцветно ответил Меряч. Я не знал, от природы у него такой голос или обесцвечен усталостью и отчаянием.