JК
Рассветный шквал :: Русанов Владислав
Страница: 63 из 84Ворвавшись в свою лачугу, даже не пытаясь унять бешено колотящееся сердце, я принялся беспорядочно сваливать пожитки в заплечный мешок. Пристегнул к поясу телогрейки широкий нож в деревянных ножнах, которым все равно не смог бы воспользоваться в драке.
Непрошеная мысль: «Куда ты пойдешь по снегу, на исходе зимы, пешком, в одиночку?» — обожгла сознание, подломила враз обессилевшие колени.
Сколько я просидел, сжав голову руками, на топчане в выстуженной хижине, не знаю. Потом снаружи донеслись голоса.
Кто-то несколько раз громыхнул кулаком по моей двери:
— Эй, Молчун! Слышишь, что ли? Выходи на площадь. Сбор!
Я узнал Юбку.
Что за сбор? Почему Юбка жив-здоров и, судя по довольному голосу, уверен в безнаказанности?
Не слишком торопясь, я шагнул за жалобно скрипнувшую дверь. Полной грудью втянул морозный воздух. Народ опасливо тянулся к «Развеселому рудокопу», где плясали багровые отблески огнищ и глухо гудела многоголосая толпа.
На половине пути меня окликнул Карапуз:
— Гляди — Сотник!
Мы нагнали нашего молчаливого соседа и на площадь вышли вместе.
Жаркое пламя трех костров жадно пожирало смолистые поленья, корежа и раскалывая их. Тогда в черное небо устремлялись облачные фейерверки искр. Лошади, привязанные возле хлева, шумно отфыркивались, косились на плавающие в воздухе стайки алых светляков и трясли головами. А на стволе липы, прибитое ржавыми костылями, висело тело Лох Белаха. Вниз головой.
Непрошеная мысль: «Куда ты пойдешь по снегу, на исходе зимы, пешком, в одиночку?» — обожгла сознание, подломила враз обессилевшие колени.
Сколько я просидел, сжав голову руками, на топчане в выстуженной хижине, не знаю. Потом снаружи донеслись голоса.
Кто-то несколько раз громыхнул кулаком по моей двери:
— Эй, Молчун! Слышишь, что ли? Выходи на площадь. Сбор!
Я узнал Юбку.
Что за сбор? Почему Юбка жив-здоров и, судя по довольному голосу, уверен в безнаказанности?
Не слишком торопясь, я шагнул за жалобно скрипнувшую дверь. Полной грудью втянул морозный воздух. Народ опасливо тянулся к «Развеселому рудокопу», где плясали багровые отблески огнищ и глухо гудела многоголосая толпа.
На половине пути меня окликнул Карапуз:
— Гляди — Сотник!
Мы нагнали нашего молчаливого соседа и на площадь вышли вместе.
Жаркое пламя трех костров жадно пожирало смолистые поленья, корежа и раскалывая их. Тогда в черное небо устремлялись облачные фейерверки искр. Лошади, привязанные возле хлева, шумно отфыркивались, косились на плавающие в воздухе стайки алых светляков и трясли головами. А на стволе липы, прибитое ржавыми костылями, висело тело Лох Белаха. Вниз головой.